Такая политика могла, конечно, только уменьшить число честных работников-хлебопашцев и других порядочных людей, переселяющихся в Австралию. Кроме того, следует еще заметить, что из громадного числа ссыльных лишь очень немногие принадлежали к земледельческому классу; большинство же составляли представители городского населения фабричные, ремесленники, не имевшие ничего общего с землей и только по принуждению работавшие над расчисткой и разработкой казенных участков; отбыв срок наказания, они тотчас же бежали сначала в города, где совершали новые преступления, а затем скрывались в буше, увеличивая собой полчища лесных бродяг и грабителей.
Только золотым приискам обязана Австралия своим быстрым ростом и развитием. Приманка, какой служил драгоценный металл, привлекла сюда тысячи людей, тысячи рабочих рук, и необходимость для каждого охраны его личных интересов естественно породила известные строгие порядки и законы; образовалось общество, и жизнь вошла в обычную колею.
Но в то время, о котором мы говорим, в Европу только что были посланы первые образцы золота; приток настоящих рабочих еще не начался, а слухи о золоте только еще более развратили бушрейнджеров и всякого рода низких авантюристов, которые еще более осмелели, почуяв новую добычу. А потому ни одна группа людей, даже и более многочисленная, чем та, о которой мы упомянули в начале этой главы, не решилась бы расположиться лагерем в дебрях буша без соблюдения всевозможных предосторожностей.
С первого взгляда все собравшиеся у костра люди, казалось, принадлежали к одному классу общества и стояли на одной ступени общественного положения. Все трое были одеты в толстые куртки из грубого сукна и тяжелые американские сапоги и вооружены, кроме дальнобойных ружей, громадными охотничьими ножами и только что изобретенными Кольтом револьверами, оружием еще чрезвычайно редким и невиданным в ту пору в Австралии, позволявшим им с успехом отстаивать себя против врагов, численностью раз в пять превышавших их.
При более близком знакомстве, однако, становилось ясно, что эти трое спутников, в сущности, не имели между собой ничего общего. Один из них, который, по-видимому, всем распоряжался, но, как видно, лишь в силу своего большего знакомства с этой страной, был рослый красивый канадец Дик Лефошер, образцовый стрелок, убивавший на лету ласточку на расстоянии восьмидесяти шагов; его одинаково уважали и ненавидели все лесные разбойники, бродяги, придорожные грабители, которыми кишел тогда австралийский буш.
Название «австралийский буш» соответствует, в сущности, названию индийских джунглей или американских прерий и пампасов; это громадная территория, населенная только бродягами, кочующими с места на место, да кое-где дикарями-туземцами.
Охотясь и рыбача или сопровождая то караваны товаров, то путешественников в течение целых десяти лет, Дик Лефошер изучил буш во всех направлениях; все лесные бродяги, все мародеры, а также фермеры знали его под именем траппера Дика, а все туземцы и дикари — под именем Тинирдана или, иначе говоря, «Тиданы, пробивающего головы», потому что пули Дика всегда пробивали голову его врагу, так как стрелял он без промаха и целил всегда в голову. Кроме того, туземцы его знали и потому, что он был усыновлен великим вождем племени нагарнуков, наиболее могущественных и многочисленных во всей стране. В силу этого он считался как бы ближайшим родственником каждого нагарнука, и это давало ему то преимущество, что в случае открытой вражды все нагарнуки до единого становились на его сторону точно так же, как и в случае войны или враждебных действий между туземными племенами он был обязан встать в ряды защитников усыновившего его племени.
И в Сиднее, и в Мельбурне не было ни одного крупного торговца или банкира, который бы не знал Дика и не счел за особое счастье поручить ему свой транспорт или караван. Среди этих людей он был известен под именем Честного Дика, вполне им заслуженным.
IV
КОГДА БЫЛИ НАЙДЕНЫ ПЕРВЫЕ ОБРАЗЦЫ золота, значение Дика возросло еще более, так как он однажды похвастал, что знает место, где столько золотоносной породы, камней и даже самородков величиной с его кулак, что если бы он захотел, то наполнил бы ими целый вагон.