Время шло, не внося никаких изменений в положение Сердара, когда ему послышались чьи-то шаги, приближавшиеся к его тюрьме; чья-то тень затем на несколько минут преградила доступ света через отверстие, которое он сам сделал, раздвинув ветки во время своего падения… Что случилось? Это не могли быть его друзья, они криком дали бы ему знать о себе! Они позвали бы его! А тут ничего!.. Ничего кроме этой безмолвной и грозной тени. Не наступил ли момент нападения и не решили ли его враги наконец показать ему свою силу?
Он не имел больше времени продолжать свои предположения… Свет показался в отверстии, и в ту же минуту какая-то бесформенная масса, похожая на сверток лиан, переплетающихся между собой, упала на дно ямы.
Волосы его поднялись на голове и кровь застыла в жилах! Широко раскрыв глаза, немой от ужаса, смотрел он на упавший сверток, в котором он узнал десяток кобр. Змеи густо сплелись клубком и издавали уже зловещее шипенье.
Сердар был человек энергичный; он не мог только сразу подавить присущее всем чувство отвращения, но едва проходило у него первое волнение, как он легко и быстро подавлял его и ясный, трезвый ум его тотчас же снова начинал работать, указывая ему наиболее практичный способ действия. Так поступил он и в этом случае; другой на его месте не устоял бы против искушения ударить карабином в свернувшийся клубок, и ему, действительно, в первый момент пришло было в голову сделать это, но он немедленно отстранил от себя эту мысль: карабин его, заряженный пулей, мог бы насквозь прострелить только одно из этих опасных пресмыкающихся, но остальные, услышав выстрел, немедленно набросились бы на него, а так как человек после одного только укуса кобры погибает через десять минут, то после такого количества укусов смерть наступила бы в одну минуту.
Он остановился на единственно правильном решении, к которому в подобном случае заставляет прибегать опыт: оставаться в полной неподвижности, так как эта змея нападает на человека и животных лишь тогда, когда ее рассердят.
Тогда началась сцена, от которой могли поседеть волосы даже у самого храброго: Сердар сидел, забившись в угол и наблюдая за тем, как кобры мало-помалу отделялись друг от друга и, продолжая шипеть, расползались в разные стороны с очевидным намерением отыскать выход. Некоторые направились прямо к нему, и несчастному пришлось призвать на помощь все свое хладнокровие; одно-единственное движение могло указать ужасным животным, что перед ними живое существо, — и он погиб; но этим не кончилась еще пытка, которую ему пришлось вынести. Когда кобра не спит в глубине своей норы под мхом или под кучей листьев, она очень любит обвиваться вокруг древесного ствола и, удерживаясь спиральными кольцами нижней части своего тела, раскачивает верхнюю часть его, открывая широко свою пасть, зевая, шипя и надувая свои липкие щеки, а затем движением, напоминающим жест желающего дать пощечину, выпускает изо рта клубы тошнотворных и зловонных испарений.
Первая из них, приблизившись к Сердару, выказала очевидное намерение внимательно рассмотреть странный предмет, находившийся перед ней; она обвилась вокруг его ног, вползла на колени, скользнула вдоль тела с каким-то зловещим шипением, медленно подобралась к лицу и шее. Теплота последней видимо, понравилась ей; она свернулась там клубком, свесив голову на грудь несчастного, и осталась в таком положении. За ней последовала вторая… третья, и, наконец, все, так как им, по-видимому, не нравилась сырость ямы, и они были счастливы, найдя место, где могли понежиться. Они разместились на ногах, на руках, на теле, превратившись в отвратительные браслеты или пояса; толкая по временам друг друга, они раздражались, шипели, подымая кверху голову, как бы собираясь съесть друг друга, причем изо рта у них капала слюна, падая на лицо, шею и руки их жертвы… Одна из кобр, шаря головой в его одежде, нашла отверстие и забралась к нему на грудь; приятная теплота этого места ей понравилась, и она расположилась там на покой… Нет, это было слишком! Вся энергия Сердара пропала… он потерял сознание, но к счастью для него остался в таком же положении благодаря стенкам ямы, и кобры, все более и более довольные, продолжали двигаться, шипеть, забавляться на бесчувственном теле Сердара…