Не спеша к тебе тянутся тихие травы со дна,
Прорастают кувшинки сквозь твое отраженье.
Электронная сказка
Скромная звезда печали
Смотрится в мое окно.
Все, о чем мы умолчали, —
Все ей ведомо давно.
Все, чем это сердце бьется,
Все, о чем забыть хочу.
Прямо к ней передается
По незримому лучу.
Там я взвешен и исчислен,
Спрограммирован дотла,
Там мои читают мысли,
Знают все мои дела.
Там в хрустальных коридорах
Крылья белые шуршат,
У светящихся приборов
Там дежурные не спят.
Из иного измеренья,
Из холодного огня
Ангел долгого терпенья
Грустно смотрит на меня.
Может, скоро в дали дальней,
Сверив час и сверив год,
Он с улыбкою прощальной
Кнопку черную нажмет.
Миг
Не привыкайте к чудесам —
Дивитесь им, дивитесь!
Не привыкайте к небесам,
Глазами к ним тянитесь.
Приглядывайтесь к облакам,
Прислушивайтесь к птицам,
Прикладывайтесь к родникам, —
Ничто не повторится.
За мигом миг, за шагом шаг
Впадайте в изумленье.
Все будет так — и все не так
Через одно мгновенье.
1965
Праздник на Елагином острове
Ракеты взлетают над лугом,
Над парком летят наугад.
Смотри, с каким детским испугом
За ними деревья следят.
Как будто сегодня не праздник,
И новый надвинулся бой,
Как будто готовятся к казни,
Не зная вины за собой.
Они улететь бы хотели
От этих веселых зарниц;
Трепещут их зыбкие тени
Крылами испуганных птиц.
Как будто в их памяти тайной
Под взлет карнавальных ракет
Зажегся тревожно-печальный
Военный, непраздничный свет.
«В кинозал, в нумерованный рай...»
* * *
В кинозал, в нумерованный рай,
Я войду и усядусь на место.
Я ведь зритель — мне что ни играй,
Все равно мне смотреть интересно.
Знаю, кончится дело добром,
И героя звезда не угаснет,
Но подальше, на плане втором,
Будет будничней все и опасней.
Вдруг возникнет болотная гать;
Напряженно-усталые лица.
Пулемет, не умеющий лгать,
Застрочит — и нигде не укрыться.
И покуда ведущий артист
Обзаводится нужною раной,
Нанятой за десятку статист
Упадет и не встанет с экрана.
И оттуда на теплый балкон,
И в партер, и в уютные ложи
Вдруг потянет таким сквозняком,
От которого холод по коже.
Первопутник
Дорога может быть проложена
Одним — его забудут имя.
А после сколько будет хожено
И езжено по ней другими!
Чем путь верней и несомненнее,
Следов тем больше остается, —
И тем трудней под наслоеньями
Увидеть след первопроходца.
Но пешеходная ли, санная
Или с фельдъегерскою прытью —
Дорога будет та же самая,
Меняться будут лишь событья.
Она булыгою оденется,
Потом гудрон на щебень ляжет —
Не раз ее одежда сменится,
Но суть останется все та же.
На ней делиться будут мыслями,
Спешить на свадьбы и сражения,
Смеяться, плакать — независимо
От способа передвижения.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Автомобильная механика
Придет на смену тяге конной —
А там следы босого странника
Лежат под лентою бетонной.
Наследующий землю
Воспеваем всякий транспорт,
Едущих на нем и в нем,
И романтикой пространства
Нынче век заворожен.
Но пока летаем, ездим
И других зовем в полет,
Кто-то трудится на месте
И безвыездно живет.
Он отцовского селенья
Не сменял на города,
И не ждет перемещенья,
И не мчится никуда.
По изведанным полянам
Он шагает, как в дому,
И травинки крупным планом
Открываются ему.
И пока спешим и спорим,
Одному ему слышна
Наливающихся зерен
Трудовая тишина.
Раньше всех он что-то понял,
Что-то в сердце уберег, —
И восходит символ Поля
Над символикой дорог.
До Прометея
Костер, похрустывая ветками,
Мне память тайную тревожит —
Он был зажжен в пещерах предками
У горно-каменных подножий.
Как трудно было им, единственным,
На человеческом рассвете,
На неуютной и таинственной,
На необстроенной планете.
Быть может, там был каждый гением
(Бездарность выжила б едва ли) —
С таким бессмертным удивлением
Они нам Землю открывали.
На них презрительными мордами,
Как на случайное уродство,
Посматривали звери, гордые
Своим косматым первородством.