Памяти союзник строгий —
Забывание, — оно
За нее всегда в тревоге,
Вечно вдаль устремлено.
Глядя в облачные дали,
Слыша дальние грома,
Зерна счастья и печали
Честно сыпьте в закрома, —
Отметая от былого
За незримую черту
Цепкой зависти полову,
Мелких распрей суету.
Очищайте забываньем
Закрома души своей —
Чтобы хлеб воспоминаний
Не горчил на склоне дней.
Подражание классикам
О неуче рассказ хотел я написать,
Хотел изобразить ученика-тупицу.
Уверенно раскрыл я чистую тетрадь
И начал заполнять страницу.
Я имя дал ему, я внешность описал,
Я стал бранить его, утратив чувство меры...
Потом задумался: чего же он не знал?
Какие привести подробности, примеры?
И я решил: чтоб был изображен
Правдивей и верней тот негодяй-мальчишка, —
Пусть все, что знаю я, того не знает он.
И вдруг нежданной мыслью был сражен:
А что же знаю я? Да ничего почти что.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пылится на столе раскрытая тетрадь,
Как молчаливое напоминанье
О том, что самому премного надо знать,
Чтоб чье-то описать незнанье.
Виадук
Стою на крутом виадуке,
Как будто подброшенный ввысь.
Внизу там — речные излуки,
Там рельсы, как струи, слились.
Там горбится снег подзаборный
И плачет, ручьи распустив;
Там плавает лебедем черным
Маневровый локомотив.
Пакгаузы, мир привокзалья,
Цистерны — как поплавки.
С какой деловитой печалью
Звучат из тумана гудки!
И мне так просторно и грустно,
Как будто во сне я стою
Среди ледоходного хруста,
У счастья на самом краю.
И тянет с туманных перронов
Весенней прохладой речной,
И мокрые спины вагонов,
Качаясь, плывут подо мной.
Ответ
Я не в обиде. Мне отрадно
Идти с мечтой наедине
По теневой, по непарадной,
По ненаградной стороне.
От мира глаз не отрывая,
Всю жизнь шагаю я по ней.
Друг, с теневой и теневая,
И солнечная мне видней.
Ястреб
Природа все учла и взвесила,
Вы, легкодумные стрелки,
Не нарушайте равновесия
И зря не жмите на курки.
Вот кружит ястреб. Вредный вроде бы,
Но пусть летает невредим:
Кому-то вреден, а природе он
Полезен и необходим.
Ты рай себе уютный выстроил,
Но без тревог не проживешь.
Убьешь печаль — но тем же выстрелом
И радость, может быть, убьешь.
Льдина
Льдина — хрупкая старуха —
Будет морю отдана.
Под ее зеркальным брюхом
Ходит гулкая волна.
Все худеет, все худеет,
Стала скучной и больной.
А умрет — помолодеет,
Станет морем и волной.
Улыбнется из колодца —
Мол, живется ничего.
Так бессмертие дается
Всем, не ищущим его.
...Глянет радугой прекрасной
В окна комнаты моей:
«Ты жалел меня напрасно,
Самого себя жалей».
Ступени
Завидовал кто-то птицам,
Но был не из рода Дедалов, —
Чтоб медленно ввысь возноситься,
Он лестницу вырубил в скалах.
Другому в долину спуститься
Хотелось, чтоб жить там получше, —
Спуститься чтоб и не разбиться,
Он лестницу выдолбил в круче.
Ступени — замена полета,
Ступени — замена паденья,
Ступени — работа, работа,
Терпенье, терпенье, терпенье.
Я к небу медленно лезу,
Ступени ввысь прорубаю,
Я гору железом, железом
Долбаю, долбаю, долбаю.
Пусть ангелы в горнем полете
Смеются над неокрыленным, —
Не Богу — работе, работе
С киркой отбиваю поклоны,
Усилья, усилья, усилья,
Спина будто натертая солью,
А вдруг это крылья, крылья
Проклевываются с болью?
1967
«Отлетим на года, на века...»
Екатерине Григорьевой
* * *
Отлетим на года, на века —
Может быть, вот сейчас, вот сейчас
Дымно-огненные облака
Проплывут под ногами у нас.
И вернемся, вернемся опять
Хоть на час, хоть на десять минут.
Ничего на Земле не узнать,
В нашем доме другие живут.
В мире нашем другие живут,
В море нашем — не те корабли.
Нас не видят, и не узнают,
И не помнят, где нас погребли.
Не встречают нас в прежнем жилье
Ни цветами, ни градом камней, —
И не знает никто на Земле,
Что мы счастливы были на ней.