Между царствами «Густо» и «Пусто»
Есть долина в весеннем цвету...
Серединность опасна искусству
И спасительна в частном быту.
Наедине
Опять творится непонятное:
Туман — бесшумнее совы —
Наплывами, волнами, пятнами
На берег движется с Невы,
И фонари немыми вехами
Торчат из тихой седины,
И все автобусы уехали,
И все мосты разведены,
И мчится Всадник с поручением
Ко мне — сквозь дымные столбы —
Вручая город на прочтение,
Как книгу тайны и судьбы.
Утверждение
Я в аду продолжал бы писать стихи,
Если б знал я, что их прочтут;
Но в раю я бы бросил писал стихи,
Если б знал, что их не прочтут.
Полушутя
В черепной твоей коробке
Вьются памятные тропки,
Все, кого ты в жизни встретил,
Держат путь по тропкам этим.
Нет иных давно в помине —
Но они с тобой поныне;
С теми в ссоре ты давнишней —
Но они в тираж не вышли.
Будь же сам к себе построже
И добрее к прочим людям, —
Ведь и ты шагаешь тоже
По тропинкам чьих-то судеб.
Такие и такие
Есть люди намерений выспренных,
Надменно-тщеславных решений —
Сдающиеся без выстрела,
Когда наступает сражение.
А есть ни к чему не готовые
По выправке и по речи,
Не бравые и не суровые —
До первой с опасностью встречи.
На вид очень мирные парни,
Но ими и держатся армии,
Но в них и живет настоящая
Решимость, в беде приходящая.
Ледостав
Минувшего никто не украдет,
Но на исходе лет уйдут волненья,
Озера памяти покроет лед
Полупрощенья и полузабвенья.
Все, что под ним колышется на дне,
Подернется полупрозрачной тайной, —
И, отражаясь в ледяной броне,
Предстанут звезды с ясностью прощальной.
У входа
Швейцар — великий Царь Дверей
Застыл у входа в зал.
«Впусти, старинушка, скорей,
Хочу поднять бокал».
Он наставительно в ответ:
«Зал, видишь, не пустой.
Местов свободных, видишь, нет, —
Повремени, постой».
Что ж, указание дано —
Помедлю, погожу...
Я сквозь зеркальное окно
На пир чужой гляжу.
Мне лица хорошо видны —
Себя я вижу в них,
И все грустней — со стороны —
Веселие других.
Пойду-ка я в свое жилье,
Да заварю я чай...
Я все отпраздновал свое,
Прощай, старик, прощай!
Письмо в пространство
Медицинская сестренка
Симпатичной красоты,
Помесь ангела с чертенком,
Где владычествуешь ты?
У тебя, наверно, дети,
Внук, наверное, растет?..
Мы расстались в сорок третьем
У казарменных ворот.
Медицинская сестрица,
Сроки близятся для нас, —
Разреши тебе присниться
В мой ответственнейший час.
Если же тебя случайно
Пережить мне суждено —
Постучи мне на прощанье
Белым крылышком в окно.
Неизвестный наследник
Уйду навек, пришел на миг, —
Но в чьи-то сновиденья
Вступлю, как свой живой двойник, —
А не загробной тенью;
К кому-то — через Лету вплавь —
Из вечного покоя
Явлюсь в обыденную явь
Страницею, строкою;
Кому-то счастье предскажу
Средь суеты привычной;
Кого-то, может, рассержу,
Не существуя лично.
Он с книгой сядет у огня
Полночною порою —
И унаследует меня,
Вступая в спор со мною.
1981
Автобиографический рапорт
Живу, сухопутный марала,
За строчки взимая рубли, —
А деды мои — адмиралы —
Умели водить корабли.
Своих прибалтийских фамилий
На службе у русских царей
Ничем они не посрамили,
Мотаясь по хлябям морей.
Морячили с полной отдачей
И были России верны, —
И Шефнера мыс обозначен
На картах Советской страны.
А я все на суше работал,
Прокладывал берегом путь,
И к славе военного флота,
Увы, не причастен ничуть.
Но в дни обороны авральной,
В годину военной страды,
Я, если сказать фигурально,
Не прятался в трюм от беды,
Врагу не показывал спину,
Блокаду изведал сполна;
В шкатулке фамильной старинной
Хранятся мои ордена.
В бушующих бурях событий
Я память берег о родне, —
И пусть гимнастерку, не китель
Пришлось мне носить на войне,
Пусть с морем встречаюсь я редко, —
Но знаю: судьбину мою
Не надо оплакивать предкам
В скупом лютеранском раю.