Я хочу с вами говорить.
Фей. Я знаю. Но это будет сложно… может быть, опасно.
Анхилита (глухо и безразлично). Нет… четыре года назад, когда мы были здесь, мне хотелось перекусить вам горло. Теперь ничего не хочется. Я так устала от сложных разговоров, от сложных поступков, что к черту все это. Он вам сказал то, что наши мамы называют предложением?
Фей. Нет. И, кажется, не собирается.
Анхилита. Потерпите — сделает.
Фей вскидывается, готовая к отпору.
Вы независимая, гордая, деньги… И все-таки он вам нравится. Любовь? Не знаю. Вы когда-то говорили — «любовь, как смерть». Словом, что-то беспокоящее. Он так устроен, что должен беспокоить. К своему природному обаянию он прибавляет деланное, потому что хочет нравиться всем…
Фей. Вы все-таки спросите, хочу я это слушать или нет.
Анхилита. Хотите.
Фей (до крика). Нет, я не хочу.
Анхилита. Значит, боитесь узнать правду, которую подозреваете.
Фей. А зачем вы пристаете ко мне с этой правдой? Чего вы добиваетесь? Хотите мне помочь? Не верю. (Вдруг просто, мягко, печально.) Анхилита, как это печально… Я выступаю в роли соперницы, мне в самом деле очень нужно узнать правду об этом человеке. Он умеет очаровать, повести за собой, и я начинаю сдавать.
Анхилита (недружелюбно). Браво, браво… Вы сказали самое главное. Да, он может повести за собой. Но куда? Никуда. Он до азбучности точно доказал мне, как прогнил наш западный мир, он, как проповедник, как пастор, разжигал во мне святую ненависть к богатым классам… Теперь он женится на обладательнице миллионов.
Фей. Может быть, мы все-таки пощадим Антуана Притчарда? Может быть, миллионы здесь ни при чем?
Анхилита. О, да-да-да. Я не точно выразилась. Его почти не интересуют ваши миллионы.
Фей. Почти…
Анхилита. У него всегда «почти». Он не возьмет у вас ни одного чека, но и не откажется от самых дорогих удовольствий. Он просто любит мир богатых классов.
Фей. Вы его презираете?
Анхилита. Теперь это прошло. Антуан недостоин презрения, потому что он… Нет-нет, я могу говорить о нем бесконечно… Потому что молилась…
Фей. Молитесь?
Анхилита. Да, молюсь… прошлому. И хватит о нем.
Входят Притчард и Гордон.
Притчард. До сих пор не приехали?
Фей. Едут… смотрите!
Притчард. Гарри, сюда! Девочки, где наше шампанское? Или не надо? Гарри, давай плясать. Пусть принимают нас как хотят… мне плевать. Пляши!
Гордон. Ты — мое высшее начальство. Пляшу.
Притчард и Гордон не так непосредственно, как вначале, поют, приплясывая, «Физики сошли с ума…». Входят Адамсы и Эйнштейн.
Эйнштейн (добродушен и внимателен). Еще… еще… Так, ребята… так. (После того как Притчард и Гордон перестали петь.) Милая песенка. Но я в ней оставил бы только «тра-ра-ра». Там есть настроение.
Чарльз. Здравствуйте, леди и джентльмены. Наконец мы все вместе.
Элла. Девочки, что с вами?
Фей. Минута раздумья. У каждого человека бывает минута раздумья.
Притчард (восторженность). Друзья мои, тогда я предлагаю выпить за раздумья. Все прекрасное, что создал человек, родилось в раздумьях
Эйнштейн. Раздумья? Да. Но если очень долго — начинает утомлять. Признаюсь, я не ждал найти у вас подобное веселье. Значит, случилось что-то очень радостное, если в наше время вы так хорошо настроены: Понимаю. Верней, догадываюсь. Вы молоды, и сам черт вам не брат. Я тоже был таким. Вы начинаете неслыханный эксперимент. Понимаю. Что там у вас нового, ребята?
Притчард. Сначала выпьем за человеческие раздумья, а потом мы вам расскажем о фантастических делах, которые начинаются где-то далеко в индейской пустыне.
Гордон (мгновенно трезвея). Антуан, ты ничего не расскажешь. И потом, какая пустыня? О чем ты говоришь? Мэтр, очень жаль, но мы вам ничего не расскажем.
Эйнштейн (оскорблен до потрясения). Мистер Гордон, вы серьезно говорили мне те странные вещи, которые я услыхал? Или это от вина и солнца?
Гордон. От вина и солнца я предостерегаю моего друга Антуана. А что вас удивило в моих словах?
Эйнштейн. Удивило… можно и так выразиться.