Серафима. За ворованной. А кто тебе мешает ввести нашу любовь в рамки законного брака?
Родин (сердится). Так ведь ты же в церковь меня влечешь.
Серафима (горько). Люби и молчи. Не трогай того, что болит. Бог простит…
Родин (истово). Опять бог? Пойми, Серафима, это же горе, что ты такая верующая. Женщина ты! (Очень молодо.) Любишь?.. Меня?.. Спрашиваю!.. Ты… любишь?
Серафима. Мало сказать — люблю, душу отдаю.
Родин (радуясь). Не стар, не кажусь нелепым?
Серафима. Гриша, не ной.
Родин (лег). Вот месяц светит, провода гудят, ночь на земле… и я говорю: счастье. Иди ко мне… иди ко мне…
Серафима (вскочила, отпрянула). Гриша, ау… очнись.
Родин. Разбойница.
Серафима. Погоди, друг мой, о чем сейчас мы говорили?
Родин. Сиди, я смирный буду. (Открыто, ясно.) Как-то нам жизнь строить надобно. Ты начинай почаще ходить к нам. Алку приучай к себе, она и сама к тебе тянется… Девчонка она… должна быть пора красивая… а живет нелюдимо. Давай семью строить.
Серафима. Смотри, Григорий… Потом не вилять.
Родин. Потом мы ей скажем… а то и говорить не придется. Сама догадается.
Над ними медленно проплывает ярко освещенный поезд.
Серафима. Я женщина русская, хочу сказать тебе по-древнему: любим друг друга, как голуби, а живем, как совы.
Родин. Правда, правда… по-человечески это мучение. Опять по закоулкам мыкаться… и не так закоулки мучают, как одиночество.
Серафима (до слез). Гриша, уедем отсюда. Брось ты этот город, этот юг, это небо… Черное оно здесь у них. Мы с тобой люди северные… Не знаю, что тебя сюда закинуло, а меня — война. Мне беспрестанно снятся наши леса, зима, белые дороги, сосны за воротами. Домик там у меня был… отсудить его надо. Бросим этот немилый степной край. Поедем на мою родину.
Родин (сердясь). Слыхал. Прекрати. Ахинея.
Серафима (нежность). Почему, милый?
Родин. Что ты мне предлагаешь? Ты предлагаешь мне жизнь паразита. У нее деньги, домик… На черта мне сдался твой домик.
Серафима. Ты не видел и не говори. От такого домика никто не откажется. Его еще отсудить надо. Там чужие люди живут.
Родин (не скрывая подозрительности). Погоди… тебе, может быть, я нужен как сутяга?
Серафима (до слез). Григорий, не чувствуешь ты моей души…
Родин. А ты? Ты не понимаешь главного… Я никогда о главном с тобой не говорю. Не усвоишь.
Серафима (горько и решительно). Так что же, батюшка, ты уж и люби это главное, будь оно трижды тысячу раз проклято… Знаю, давно усвоила, что оно такое. Слишком преданный государству… слишком носишься со своей преданностью… Ты готов нашу любовь променять на свою преданность. Меняй… И не тревожь меня больше, не мучай… никогда ты меня не увидишь, одна уеду… Прощай, Родин. (Уходит.)
Родин. Серафима!.. Сумасшедшая!.. (Не верит.) Неужто так? Значит, так. Активная, сделает, как скажет. А что я могу? Ничего не могу.
Возвращается Серафима.
Серафима. Нельзя… мой ты… грубый, чужой, родной… Господи, спаситель наш, люблю я этого человека. Прости нас, господи, слепых людей.
Родин. Глупая, перестань. Ты со своим господом разговариваешь, как с секретарем парторганизации.
Серафима (строго, искренне). Родин, не позволяй себе этого.
Родин (думающе). Как же дальше пойдет наша жизнь? Давай какую-то середину искать.
Серафима (деловито). А ты нашел. Я теперь начну чаще и запросто к тебе ходить. С Аллочкой мы поладим. А ты — мой. Может быть, ты мне небом послан. Разве мы знаем?
Родин. Серафима, какая сила соединяет нас, не знает ни твое небо, ни мое. Никто не знает. Но вот где-то здесь, в глубине сердца, тоска лежит, как пес на цепи. Расстанемся мы, предчувствую. А не хочется. Страшно.
Серафима. Никогда не расстанемся, ни за что… Господи, прости…
В сварочном цехе большого машиностроительного завода. Линия электросварочных аппаратов. Утром до начала работы. Галя, Нюша.