— Ах, вот что! Честолюбие?
— Возможно. Так вот, Николай Иванович, вам все ясно?
— Гм, кажется…
— Последнее. Если не удастся оттянуть закладку — пусть закладывают. Заложат, а потом закопают. Мне надо поднести им подарок в день торжества. Я подарочков готовлю много. Один — за вами. Пусть этот оболтус Кудрявцев в день закладки завода выведет из строя электростанцию. Ясно? Чтобы у меня в городе темно было! Мне нужна темнота.
— Хорошо.
— Получайте деньги, это от Ивана Александровича. Кудрявцеву тысячу. И вам велено передать две тысячи. Считайте!
— Что вы, Лев Никитыч! Зачем это считать?
— Итак, смелей, смелей, Николай Иванович! Мне не расчет подводить вас под петлю. Как-никак, я ваш зятюшка, дорогой мой тестюшка.
— Я верю вам, Лев Никитыч, крепко верю.
— Ну и отлично! До свидания. Жени нет дома?
— Нет. Ушла гулять с Компанейцем.
Николай Иванович тут же отправился к директору электростанции.
Напялив очки на толстый угреватый нос, Кудрявцев читал газету. Было видно, что он чем-то расстроен.
— Здравствуй. Один?
— Один.
— Оч-чень приятно. Ну-ка, распишись. Подарок.
Камнев выложил на стол деньги.
— Восемьсот рублей. «Центр» прислал. И поручение есть.
Кудрявцев удивленно посмотрел на Камнева: тот давно не наведывался к нему. И к себе не приглашал…
— Чего тебе от меня надо?
— Сначала получи деньги. Потом поговорим. Мне надоело таскать в кармане чужие деньги.
Кудрявцев при виде денег размяк. Деньги он любил, особенно толстенькие сотенные пачечки рублевок — новеньких, хрустящих. Рублевки он особым образом аккуратненько складывал и рассовывал по кармашкам бумажника.
— Новость не слышал?
— Нет. А что?
— На твоей земле, м-м, теплоцентраль будут строить.
— Да что ты!
— К бесу летит поместье! Если даже случится переворот, именья все равно не вернут.
Кудрявцев побледнел.
— Да ты не трясись! Иван Александрович пишет: может быть, оттянут закладку.
— Кто это такой?
— О-о, брат, это… это, м-м, возможно, будущий диктатор. За всех нас старается. Риск громадный — петля над ним качается…
— Дай бог ему здоровья!
— Свой человек! Огромнейшими делами ворочает. Иван Александрович пишет: идут последние приготовления: война на носу. Где уж там большевичкам против всего Запада и Америки!
— Николай Иванович!
— Вот так! А тобой недовольны. Иван Александрович пишет: если, говорит, Кудрявцев будет вихлять, пусть пеняет на самого себя.
— Да разве я…
— Вы, пишет, за ним не очень-то бегайте. Можем обойтись и без него.
— Да я…
— Хочешь новость? Сугубо секретная… Только чур!..
— Николай Иванович!
— Верю, верю. — Камнев понизил голос до шепота. — Теснейшие связи с заграницей. Огромнейшие деньги. Три государства дали согласие: как только начнем — поддержат. Иван Александрович пишет — вот-вот, может быть, завтра.
— Да что ты!
Кудрявцев, ошарашенный новостями, сидел точно на иголках, — дрожащими руками пощипывал бородку, снимал и надевал очки и вообще был взволнован до крайности.
— Они там уже правительство составили, шептал Камнев. Все инженеры, профессора. И премьер уже известен. Но! — Камнев поднял палец, — не очень доволен нами Иван Александрович. Активности мало, пишет. Не чувствуем Верхнереченска, пишет. Учитывать, пишет, не будем. Понимаешь? Учитывать-то при победе и не будут!
— Николай Иванович! — ослабевшим голосом заговорил Кудрявцев, он держался руками за сердце, лоб его покрылся испариной. — Я ничего, ничего не соображаю.
— Оно и видно! — язвительно сказал Камнев. — Я давно знаю, что ты в этих делах младенец. Да, собственно, черт возьми, ради чего я стараюсь? — вдруг взорвался он. — Мне-то какая прибыль? Еще попадешься с тобой. К черту! Довольно! Ныне же напишу этому вашему Ивану Александровичу, пускай оставит меня в покое. Отдай мне эти деньги, я отошлю их обратно. Точка. Понятно? Точка. Напишу, что Кудрявцев сомневается, Кудрявцев не желает. И пускай как хотят…
Камнев застегивал и расстегивал тужурку; Кудрявцев все порывался обнять друга, успокоить его, он забыл о своем сердце, об испарине…
Николай Иванович наконец дал уговорить себя; но долго еще возмущался, ходил по комнате, стучал по столу кулаком…
В конце концов они договорились обо всем. Николай Иванович не забыл упомянуть о надежных людях, на которых можно положиться: Камнев, как известно, заведовал электростанцией до перехода в губплан несколько лет назад и знал всех, кто там работал.