Он приблизился к ней и спросил:
— Милая Ульяша, что с тобой? Отчего сегодня такая невеселая?
— Антон Иванович, я хотела вам сказать…
— Говори, говори, я слушаю. Что хотела сказать?
— Антон Иванович, я боюсь за вас…
— Вот как! Не понимаю. Что за боязнь?
— Случайно, в больнице, я услышала разговор. О вас. Говорили двое мужчин. Один хвалил вас, сказал, что побольше бы нам Щедровых, а другой…
Она умолкла, потупив глаза.
— Что другой?
— Он сказал, что вы погибнете, что такие…
Опять она не могла говорить.
— Какие же? Да ты смелее!
— Он назвал вас ругательным словом и сказал, что вы — выскочка, что вам больше всех надо и что для вас добром это не кончится. — Ульяша с мольбой во взгляде смотрела на Щедрова. — Антон Иванович, будьте как все. Ради меня будьте, а?
— Ульяша, да ведь я и есть как все! И делаю то, что должен делать. Обязан делать, понимаешь? — Он вдруг впервые взял ее за руки, теплые ее пальцы как-то странно дрогнули. — Ульяша, не надо об этом. Зачем? Пусть говорят обо мне все, что хотят. Не испугаюсь. А ты успокойся. Знаешь что, Ульяша? Хочешь побывать в гостях у Эльбруса? Хочешь, а? Да ты улыбнись!
— Хочу, — сказала она тихо, и ее строгие глаза заблестели. — А когда?
— Завтра. Ты свободна? Выедем пораньше.
— А вернемся?
— Пробудем там весь день.
— Харчишки захватить?
— Непременно.
— Только ничего не говорите бабушке, — заговорщически прошептала она. — Хорошо?
Щедров кивнул.
По телефону он предупредил Ванцетти о поездке в горы, сказал, что надо выехать на рассвете. В этот вечер он не прикоснулся к своей тетради. Рано лег в постель, хотел сразу же уснуть и не смог. До полуночи пролежал с открытыми глазами, думая об Ульяше. Мысленно любовался ею, разговаривал с ней, успел сказать и о том, как он любит ее, и о том, какая она не то что красивая, а необыкновенная. Он представлял себе, как она молча посмотрит на него и щеки ее засмеются. «Милая Ульяша, чего же ты молчишь?» — «А что надо сказать?» — «Скажи то, что я тебе сказал». — «Хорошо, скажу, только не сейчас». Он так размечтался, что уже видел, как они с Ульяшей пойдут в загс, как станут мужем и женой, как он будет помогать Ульяше готовиться в институт, как будет ездить к ней в Степновск или ждать ее каникул и как у них родится ребенок — все равно мальчик или девочка…
В этот вечер и Ульяша долго не ложилась спать. Взволнованная и разговором с Щедровым и его неожиданным предложением, она тайно от бабушки готовилась к завтрашней поездке. Труднее всего было с едой — не знала, что взять, да и без бабушки сделать это было невозможно. Непременно узнает. А Ульяше нужно было скрыть и то, что она едет к Эльбрусу, и особенно то, что едет со Щедровым. И если бы на душе у нее было спокойно, то все делалось бы быстрее и проще. После того как Щедров как-то вдруг неожиданно взял ее за руки и пригласил поехать «в гости к Эльбрусу», Ульяшу охватило беспокойство, она отдалась тому волнующему чувству, которого ждала и которого боялась. «А чего же мне бояться? — думала она, краснея и прижимая ладони к щекам. — Что же тут такого особенного и страшного? Он мог бы пригласить кого угодно, даже мою бабушку или ту женщину, что приходила к нему. А пригласил меня. И когда говорил об этом, то я видела: он тоже волновался, а глаза, как всегда, были добрые. А как он сказал? «Я и есть как все. Пусть говорят обо мне, что хотят…» Я поеду, поеду с ним, кругом одни горы, и мы вдвоем…»
Она хотела успокоиться, а в душе ее теснилась тревога и предчувствие чего-то необычного и страшного, и вся она вдруг изменилась. Ее лицо, всегда беспечное, веселое, снова сделалось озабоченным и серьезным. Щеки не смеялись, а пылали. Голос, обычно звонкий и даже резкий, почему-то стал мягким и задушевным. Она напевала песенку без слов, тихо и грустно. В ее спокойной прежде походке появилась порывистость — она не ходила, а бегала. И особенно выдавали ее состояние глаза — настороженно-радостные. Сгорая от стыда, она замерла, когда бабушка, заметив эту ее душевную перемену, обняла, заглянула в испуганные глаза и спросила:
— Внучка, милая, что с тобой?
— А что?
— Да ить ты на себя не похожа! Отчего так переродилась?
— Ой, что ты, бабушка! Придумала! Я какая была, такая и есть.
— Не хитри, Ульяна! Да ты никак куда-то собираешься?
— Бабуся, ты угадала! Завтра с подругами пойду в лес за Кубань, — не задумываясь соврала Ульяша, еще больше покраснев. — На весь день. Честное слово!
— Кто с тобой пойдет?
— Люся, Света, Катя. Еще Танюша Полуянова.