— Мое горе особенное, оно в счет не идет.
— Почему же оно не идет? Еще как идет!
— Потому оно не идет в счет, что замуж я выходила по любви, а вот то, что потом случилось…
— Значит, он, Никита, тебя не любил… А погляди на нашу врачиху Валентину Яковлевну. Какая славная, образованная, не нам чета, а как она, бедняжка, мучилась, когда жила с нелюбимым. А почему мучилась? Потому, что не было у нее любови… Мужик был, а любови не было. А вот полюбила Ивана и стала счастливая.
— Они уже зарегистрировались? — спросила Клава.
— Давно. Вот только дитё свое взять к себе не могут, нету своего жилища. Иван же привез Валентину Яковлевну к своим родителям, хотел, как и полагается сыну, поселиться с женой в отцовском доме, а отец дажеть на порог не пустил. Пришлось просить брата Петра. Ну, Петро, человек душевный, сжалился, выделил Ивану комнату и выручил из безвыходного положения. Вот они и живут у Петра как квартиранты, а сынишка в Предгорной, у бабушки… Но все одно живут счастливо…
В это время, как всегда неожиданно, появилась санитарка Марфуша, женщина дебелая, в работе проворная, и с порога спросила:
— Бабоньки, да вы что, уже спите?
— Мы сумерничаем, — ответила Варвара. — Мечтаем…
— Помечтать, посумерничать еще успеете. — Марфуша зажгла свет и осмотрела комнату тем особенным, внимательным взглядом, как это умеют делать одни санитарки, и принялась за дело. — Быстренько наведем порядок.
— Марфуша, ты у нас уже убирала сегодня, — сказала Варвара.
— То не в счет, потому как зараз к вам придет сам Михаил Тимофеевич Барсуков… Значит, так, это уберем сюда, под кровать, чтобы не портили общий вид. А вот газетку и книжку сюда, на самое видное место, чтоб имелась наглядность… Вот и порядочек!
10
В раздевалке Барсуков услужливо подставил свои широкие плечи, няня накинула на них халат, короткий не по росту, а Валентина, улыбаясь большими красивыми глазами, подала ему две веточки сирени и ласково сказала:
— Михаил Тимофеевич, но забывайте, что вы идете к женщинам!
— Да, да, благодарю, я как-то об этом и не подумал, — смутившись, ответил Барсуков. — А может, лучше без нее, без сирени?
— Ну что вы! Как можно!
— И надо же было Варваре Тимофеевне свалиться с лестницы, — сказал Барсуков, когда они поднялись на второй этаж. — Как она сейчас себя чувствует?
— Теперь уже хорошо, поправляется. Скоро поставим ее на костыли. — Валентина замедлила шаги, давая понять, что ей надо сказать что-то более важное. — Вместе с Варварой лежит Клава Андронова. Так я прошу вас, не напоминайте ей ни о пожаре в ее доме, ни о Никите. Ей это больно…
— А что с Клавой?
— Сердце… Сейчас проводится всестороннее обследование. Как только оно будет завершено, мы сразу же пригласим из Степновска для консультации специалиста-кардиолога.
— А почему больные с такими несхожими заболеваниями лежат в одной палате? — спросил Барсуков. — Или не хватает мест?
— Ну что вы, больница у нас просторная, и мест хватает, — поспешила ответить Валентина. — Но дело в том, что если не считать родильное отделение, то у нас в больнице только две женщины: одна — в хирургическом, другая — в терапевтическом. Все остальные больные мужчины. Так вот, ни Варвара Тимофеевна, ни Клава не захотели лежать в отдельных палатах: им скучно, не с кем поговорить. Пришлось удовлетворить их просьбу. — Валентина остановилась, приоткрыла дверь. — Прошу сюда…
Обе женщины, принимая из рук Барсукова ветки сирени, смотрели на него так, словно бы не узнавали своего председателя, смущенные и растроганные. Что значит в жизни людей цветок! С виду обычный, ничем не примечательный, а сколько в нем таится тепла и ласки! Варвара положила сирень на темную, морщинистую щеку, улыбалась щербатым ртом и не знала, что сказать, а у Кланы повлажнели глаза, и она, часто мигая мокрыми ресницами, проговорила чуть слышно:
— Славная веточка… Спасибо вам, Михаил Тимофеевич.
— Спасибочко и от меня, — добавила Варвара.
— Ну как вы тут поживаете? — Барсуков уселся на стул, поправил вздувшийся на спине халат.
— Хорошо нам здесь, — ответила Клава. — На курорте!
— А лечение идет успешно?
— Помаленьку вылечиваемся… Видишь, нога дулом торчит, нацелила ее в потолок и лежу. — Варвара с мольбою во взгляде посмотрела на Валентину. — Доктор, Валентина Яковлевна, когда же вы отпустите меня с этой привязи?