Я говорил, потому что не решил, что делать.
— Вы ведь не обижены, правда? — сказал Генри. — Я на вас тогда рассердился, но сейчас ведь это неважно.
— Я ошибся. Тот человек — просто глупый болтун, ее занимали его теории. Забудьте это, Генри.
— Она была добрая, Бендрикс. Вот сплетничают, а она — хорошая. Она не виновата, что я… ну, не любил ее, как надо. Понимаете, я очень осторожный, скучный. Ей нужен был такой, как вы.
— Она меня бросила, Генри.
— Знаете, она меня уговорила прочитать вашу книгу. Там женщина умерла, и ее дом…
— «Честолюбивый хозяин».
— Да, да. Тогда мне понравилось, но вы все напутали, Бендрикс. Вы пишете, что муж ходит по комнатам, передвигает мебель, чтобы казалось, будто он не один. Наливает вино в два бокала.
— Забыл. Как-то уж очень литературно.
— Это неверно, Бендрикс. То-то и плохо, что дом — не пустой. Раньше, бывало, я вернусь, а ее нету, ушла — наверное, к вам. Вот тогда он был пустой. Я ведь по-своему ее любил. Не застану ее и думаю, что сейчас найду письмо: «Дорогой Генри…» Знаете, как в романе.
— Да.
— А теперь он не пустой. Не знаю, как это выразить. Ее никогда нет, но ее ведь нет нигде. Она ни с кем не завтракает, не сидит с вами в кино. Ей негде быть, кроме дома.
— Где же ее дом?
— Вы уж простите меня, Бендрикс. Я измотался, устал… сплю плохо. Нельзя говорить с ней, так поговорю хоть о ней, а кроме вас — не с кем.
— У нее масса друзей. Сэр Уильям…
— Не могу я с ним о ней говорить. Лучше уж с этим Паркисом.
— С Паркисом! — вскричал я. Что ж он, навеки пристал к нам?
— Он говорил, он у нас был в гостях. Странных людей она приглашала. Он сказал, вы с ним тоже знакомы.
— Какого черта ему от вас нужно?
— Он говорит, она сделала что-то хорошее его сыну. Бог его знает, когда! Сын болеет. Кажется, Паркис хотел что-нибудь взять на память. Я дал ему ее детские книжки. Их у нее много, все исчирканы карандашом. Надо же от них избавиться. Не продавать же их, правда? Вот и отдал, что тут плохого?
— Ничего. Это он за ней следил, от Сэвиджа.
— Господи, если б я знал!.. А как ее любит вроде бы…
— Он человек, не машина. И чувствительный.
Я оглядел комнату. Там, у Генри, не больше Сары, чем тут, даже меньше, там она растворяется.
— Хорошо, я перееду, — сказал я, — только разрешите платить мою часть за жилье.
— Спасибо, Бендрикс! Дом — наш. Вы давайте денег на расходы.
— Сообщите за три месяца, когда соберетесь жениться.
Он принял это всерьез.
— Я не женюсь. Мне вообще не следовало жениться. Я причинил ей большой вред, когда женился на ней.
И я переехал на северную сторону. Генри торопил меня, так что я потерял плату за неделю и еще заплатил пять фунтов шоферу грузовика, надо же было перевезти книги и костюмы. Мне отвели комнату для гостей, под кабинет приспособили кладовую, была и ванная наверху. Генри поселился в гардеробной, а спальную с двумя холодными кроватями отвели для гостей, которых не бывало. Через день-другой я понял, почему теперь дом не пустой. Я работал в Британском музее, пока не закроют, потом работал дома, ждал Генри, мы вместе шли в «Герб» и выпивали. Как-то он уехал на конференцию, и я привел девицу. Толку не было. Я сразу понял, что ничего не выйдет, и чтобы не обижать ее, сказал, что обещал одной женщине никогда ни с кем не спать. Она все поняла, умилилась, проститутки очень почитают чувства. На этот раз я мстить не хотел, я просто опечалился, что навсегда ушло такое приятное занятие. Потом я видел во сне Сару, мы лежали там, у меня, опять ничего не вышло, но я не печалился, нам было и так хорошо.
Через несколько дней я нашел в шкафу детские книжки. Генри отдал не все. Тут были сказки Эндрю Лэнга {90} в пестрых обложках, Беатрис Поттерс, «Дети из нового леса», «Кукла на полюсе» и книги две для подростков — «Последняя экспедиция» капитана Скотта {91}, стихи Томаса Гуда {92} с надписью «Саре Бертрам за успехи в алгебре». В алгебре! Как человек меняется!
В тот вечер я работать не мог. Я лежал на полу, читал, пытаясь заполнить хоть какие-то пробелы в ее жизни. Иногда любовнику надо стать и отцом, и братом — он ревнует к тем годам, когда его не было. «Кукла на полюсе», наверное, была первой ее книгой — Сара исчиркала все, бестолково, бессмысленно, цветными мелками. В одной из книжек Беатрис Поттерс она написала карандашом: «
», а на «Детях в лесу», аккуратно и мелко: «Это книга Сары Бертрам. Кто возьмет ее без спросу, тот останется без носу». Были и обычные следы, которые есть на всех детских книгах — анонимные, как птичьи следы на снегу. Когда я закрывал книжку, они исчезали, их уносило время.