— У меня сломана рука, только и всего, — сказал Филипо. — Я упал, когда мы спускались в ущелье. Это пустяки. Подожду.
Лейтенант мягко проговорил:
— Мы отвели хорошее помещение для таких, как вы. Под Санто-Доминго. В бывшем сумасшедшем доме.
Филипо рассмеялся.
— В сумасшедшем доме. Что ж, правильно. — Потом заплакал. И закрыл лицо руками, пряча слезы.
Я сказал:
— У меня здесь машина. Если лейтенант разрешит, вам не придется ждать до завтра.
— Эмиль ранен в ногу.
— Мы и его захватим.
— Я не хочу отбиваться от своих. Кто вы? A-а… Конечно, я вас знаю. У меня все смешалось в голове.
— Вам обоим нужен врач. Какой смысл сидеть здесь? Вы кого-нибудь ждете оттуда? — Я подумал о Джонсе.
— Там больше никого нет.
Я вспомнил, сколько их шло к караульной.
— Все погибли? — спросил я.
— Все погибли.
Я постарался усадить этих двоих в джипе как можно удобнее, а остальные перебежчики стояли и смотрели на нас с ломтями хлеба в руках. Их было шестеро и еще мертвый Жозеф, который лежал в тени на носилках. Вид у всех шестерых был ошеломленный, будто они еле-еле спаслись от лесного пожара. Мы двинулись, двое помахали нам вслед, остальные стояли, жуя хлеб.
Я спросил Филипо:
— А Джонс… погиб?
— Считайте, что да.
— Был ранен?
— Нет, ноги отказали.
Слова приходилось вытягивать из него. Сначала я думал, что ему хочется все забыть, но он просто был занят своими мыслями. Я спросил:
— Джонс оправдал ваши надежды?
— Он был замечательный человек. С его помощью мы начали кое-что постигать, но времени нам не хватило. Люди полюбили его. Он смешил их.
— Но он не говорил по-креольски.
— А зачем ему были слова? Сколько там человек в этом сумасшедшем доме?
— Около двадцати. Все те, кого вы разыскивали.
— Когда у нас снова будет оружие, мы вернемся в горы.
Я сказал, чтобы утешить его:
— Да, конечно.
— Мне бы только разыскать тело. Похоронить его по-настоящему. Я поставлю камень в том месте, где мы перешли границу, а когда умрет Папа Док, такой же камень мы поставим там, где умер Джонс. Пусть это будет местом паломничества. Пусть его посетит британский посол, а может, и кто-нибудь из членов королевской фамилии…
— Только бы Папа Док не пережил нас всех.
За Элиас-Пинасом мы выехали на хорошую дорогу к Сан-Хуану. Я спросил:
— Значит, он все-таки доказал…
— Что?
— Что может возглавить группу командос?
— Он доказал это еще в войну в японцами.
— Да, верно. Я забыл.
— Он был очень хитрый человек. Вы знаете, как ему удалось провести Папу Дока?
— Да.
— Вы знаете, что он умел чуять воду издали?
— На самом деле умел?
— Конечно, но нам-то и без этого воды хватало с избытком.
— И стрелял хорошо?
— Оружие у нас было такое негодное, такое устарелое. Мне пришлось обучать его стрельбе. Стрелок он был не из лучших, сам рассказывал, что прошел всю Бирму с тросточкой. Но командовать, вести за собой людей Джонс умел — он был настоящий вожак.
— Вожак с плоской стопой. Что же с ним стало?
— Мы вышли к границе на соединение с той группой и попали в засаду. Это не его вина. Двое были убиты. Жозефа тяжело ранило. Нам оставалось только бежать. Быстро идти мы не могли — Жозеф задерживал. Он умер на спуске в последнее ущелье.
— А Джонс?
— У него ноги не шли. Он отыскал себе благословенное местечко — сам так выразился. Сказал, что задержит солдат, пока мы не доберемся до шоссе. Они близко не подходили — боялись. Сказал, что потом пойдет за нами, только медленно, но я знал, что этому не бывать.
— Почему?
— Он мне говорил, что нет ему нигде места, кроме как на Гаити.
— Как это понимать?
— А так, что его сердце было здесь.
Я вспомнил радиограмму, присланную нашему капитану из управления пароходства в Филадельфии, и сведения, полученные британским поверенным в делах. В прошлом у Джонса явно было что-то посерьезнее кражи поставца в магазине Эспри.
Филипо сказал:
— Я полюбил его. Мне хотелось бы написать о нем английской королеве…
По Жозефу и по другим убитым (все трое были католики) отслужили заупокойную мессу и в ней учтиво помянули и Джонса, хотя никто не знал, какого он был вероисповедания. Я пришел в францисканскую церквушку, стоявшую в переулке, вместе с мистером и миссис Смит. Молящихся там собралось немного. Чувствовалось, что мир за пределами Гаити относился к нам с полным равнодушием. Филипо привел из сумасшедшего дома свой маленький отряд, а в последнюю минуту в церковь вошла Марта за руку с Анхелом. Мессу совершал гаитянский священник-беженец, и, разумеется, на ней присутствовал мистер Фернандес — обстановка для него была привычная, и он держался солидно, как настоящий профессионал.