— Разве я когда-либо забывал что-то передать, сэр?
Выйдя из магазина, Кэсл перешел через улицу и заглянул в заведение напротив. Он обнаружил там лишь молодого прыщавого юнца, уныло продвигавшегося вдоль полки с книгами «Только для мужчин» и журналами «Пентхаус»… В глубине лавки висела зеленая репсовая занавеска. За нею, по всей вероятности, скрывались более дорогостоящие и мудреные предметы, равно как и более застенчивые покупатели, а также, очевидно, и молодой Холлидей, с которым Кэсл ни разу еще не имел счастья встретиться — если счастье правильное тут слово, подумал он.
На сей раз Дэвис явился на службу раньше Кэсла.
— Я пришел сегодня пораньше, — извиняющимся тоном объявил он. — Сказал себе: новая метла ведь, может, все еще метет. Вот я и подумал: надо проявить усердие… оно не повредит.
— С утра Дэйнтри здесь не появится — сегодня же понедельник. А он отправился на уик-энд куда-то на охоту. Из Заира ничего больше не поступало?
— Ровным счетом ничего. Янки просят дать более подробную информацию о китайской миссии в Занзибаре.
— Нам нечего им дать. Теперь это уже забота Пятого управления.
— По тому, как квохчут янки, можно подумать, что Занзибар у них под боком, вроде Кубы.
— Так он действительно у них почти под боком — в эпоху реактивных-то самолетов.
В комнату вошла генеральская дочка Синтия с двумя чашками кофе и телеграммой. На девушке были коричневые брючки и свитер. Что-то роднило ее с Дэвисом: она тоже любила изображать из себя нечто другое, чем на самом деле. Если правоверный Дэвис, казалось, заслуживал не больше доверия, чем букмекер, то Синтия, существо домашнее, выглядела этаким лихим бойцом-десантником. Жаль только, что она была не слишком сильна по части орфографии — правда, в ее орфографии, равно как и в имени, было, пожалуй, что-то от елизаветинских времен. По-видимому, она искала Филипа Сидни {94}, а нашла пока только Дэвиса.
— Из Лоренсу-Маркиша, — сказала Синтия Кэслу.
— Это по твоей части, Дэвис.
— Захватывающе интересно, — объявил Дэвис. — «Ваш номер двести пятьдесят три от десятого сентября пришел весь перевранный». Это уже по твоей части, Синтия. А ну-ка, быстро зашифруй снова, да напиши на этот раз правильно. Так оно лучше будет. Знаете, Кэсл, когда я поступал сюда, я был романтиком. Думал, буду заниматься атомными секретами. Взяли-то ведь меня только потому, что я хороший математик, да и в физике соображаю неплохо.
— Атомные секреты — это Восьмой отдел.
— Я думал, что, по крайней мере, хоть научусь пользоваться всякими забавными штуками вроде невидимых чернил. Вы-то, я уверен, все знаете про невидимые чернила.
— В свое время знал — все, вплоть до использования птичьего помета. Обучили меня всему этому, а потом, в конце войны, послали с заданием. Дали такую красивую деревянную коробочку, в которой, как в школьных штативах на занятиях химией, были расставлены бутылочки. А потом дали еще электрический чайник… и набор пластмассовых спиц для вязания.
— Это еще для чего?
— Вскрывать письма.
— И вам пригодилось? Я хочу сказать, вы вскрыли хоть одно письмо?
— Нет, хотя один раз пытался. Меня учили вскрывать конверты не там, где они заклеены, а сбоку, и, запечатывая снова, пользоваться тем же клеем. Так вот, в том случае у меня не было нужного клея и, прочитав письмо, я вынужден был его сжечь. Все равно ничего важного в нем не было. Просто любовное послание — и только.
— А как насчет «люгера»? {95} У вас же наверняка был «люгер». Или авторучка со взрывателем?
— Нет. Мы никогда не подражали Джеймсу Бонду {96}. Мне не разрешалось носить оружие, а единственной машиной у меня была подержанная малолитражка «мини-моррис».
— Уж могли бы дать нам хотя бы один «люгер» на двоих. Как-никак мы живем во времена терроризма.
— Зато у нас с тобой есть радиотелефон, — сказал Кэсл, надеясь этим утешить Дэвиса. Он уловил горькие нотки, которые всегда появлялись в речи Дэвиса, когда ему бывало не по себе. Выпил лишнюю рюмку портвейна, или Синтия его расстроила.
— А вы когда-нибудь имели дело с микрофишками, Кэсл?
— Никогда.
— Даже такой бывалый вояка, как вы? А какая была самая серьезная секретная информация, которой вы располагали, Кэсл?
— Как-то раз я заранее знал дату высадки войск.
— В Нормандии?
— Нет, нет. Всего лишь…
— Разве мы туда высаживались? Я совсем забыл… а может быть, и не знал. Ну что ж, старина, думаю, надо нам стиснуть зубы и посмотреть, что поступило из этого чертова Заира. Можете вы объяснить мне, почему янки так интересуются нашими предсказаниями насчет добычи меди?