Стр. 256 Имеется в виду специальный раздел в «Воспоминаниях» Витте, посвященный выработанному комитетом министров под его председательством указу о веротерпимости, подписанному царем 17 апреля 1905 г. Указ, определивший лишь общий принцип веротерпимости, нуждался в дополнении его нормами, устанавливающими пределы свободы для прочих, кроме православной, религий. Однако созданное для этого особое совещание никаких результатов, в своей деятельности не достигло («Воспоминания», т. 2, стр. 360–361).
Стр. 257 С. Ю. Витте был назначен первым русским уполномоченным для ведения переговоров в Портсмуте после того, как от этого назначения отказались посол в Париже А. И. Нелидов и посол в Риме Н. В. Муравьев («Воспоминания», т. 2, стр. 393–395; Б. А. Романов, Очерки дипломатической истории русско-японской войны, стр. 475–476).
Стр. 257 Заграничный заем 1906 года в 2 500 000 000 франков, в котором участвовали французские, английские, голландские и австрийские банки, спас царское правительство от надвигавшегося финансового банкротства и облегчил ему подавление революционного движения в стране. Роль Витте в организации этого займа была чрезвычайно велика. Однако непосредственные переговоры о займе с банкирами в Париже вел Коковцов.
В связи с этим между Витте и Коковцовым в 1913–1914 гг. развернулась ожесточенная полемика в печати по поводу того, кому же из них принадлежит «заслуга» заключения займа. В ходе этой полемики, в конце 1913 года, Витте издал на правах рукописи только в 40 экземплярах и с грифом «конфиденциально» небольшую брошюру по истории займа, в которой Коковцов был изображен только техническим исполнителем операции (С. Ю. Витте, Справка о том, как был заключен внешний заем 1906 года, спасший финансовое положение России, СПб., 1913).
Стр. 260 Очевидно, имеется в виду ограничивший права финляндского сейма закон 17 июля 1910 г. «О порядке издания касающихся Финляндии законов и постановлений общегосударственного значения», согласно которому все законопроекты, относившиеся исключительно к внутренним делам Финляндии, должны были проходить через Государственную думу и Государственный совет («Полное собрание законов Российской империи», Собрание третье, СПб., 1913, т. XXX, отд. 1, № 33 795).
Стр. 261 «Как только я стал министром финансов, — писал по поводу этого эпизода в своих воспоминаниях Витте, — я внес проект ответственности предпринимателей за увечье рабочих на фабриках. В департаментах проект этот прошел с разногласиями. В общем собрании восстал против проекта К. П. Победоносцев и объявил меня социалистом. Конечно, это усилило противодействие. Я ответил, что если я социалист, то во всяком случае миниатюрный сравнительно с Бисмарком и предпочитаю быть с ним в компании, нежели с Победоносцевым. Тем не менее посыпался ряд критических замечаний. Я был новичок и взял проект обратно для переработки» («Воспоминания», т. 2, стр. 309).
Стр. 268 Имеются в виду предусмотренные Положением 19 февраля 1861 г. выкупные платежи за крестьянские усадьбы и наделы.
Под влиянием революционных событий 1905 года выкупные платежи были в 1906 году понижены наполовину, а с 1907 года прекращены.
Стр. 269 Попечительства о народной трезвости были введены в России в 1894 году одновременно с винной монополией и состояли в ведении министерства финансов. Делами попечительств заведовали специальные губернские и уездные комитеты, состоявшие преимущественно из представителей губернской и уездной администрации. В столице было создано особое городское попечительство о народной трезвости. На средства попечительств создавались чайные, библиотеки, воскресные школы. Деятельность попечительств не получила широкого распространения и не принесла сколько-нибудь значительных результатов.
Стр. 271 Введение винной монополии по инициативе Витте в 1894 году преследовало прежде всего фискальные цели. В 1914 году в связи с мобилизацией русской армии и началом первой мировой войны казенная продажа спиртных напитков практически была прекращена.
Стр. 272 Попечительство о домах трудолюбия и работных домах возникло по указу 1 сентября 1895 г. под покровительством императрицы.
Это была филантропическая организация, основанная на теории о том, что причины бедноты и нищеты, в том числе и социального происхождения, могут быть преодолены денежной помощью неимущим и различными мерами организационного характера.
Стр. 272 «Трудовая помощь» — журнал, основанный в 1897 году в С.-Петербурге попечительством о домах трудолюбия и работных домах и выходивший до 1916 года.
Стр. 276 Рассказ Кони по поводу обращения к нему Витте в связи с покушением на. жизнь отставного премьера, совершенным черносотенцами, совпадает с тем, что написал об этом сам Витте.
Помимо Кони Витте обращался за помощью к членам Государственного совета Н. С. Таганцеву, С. С. Манухину, графу К. И. Палену. Подробнее о покушении и следствии по делу о нем см. С. Ю. Витте, Воспоминания, М., 1960, т. 3, стр. 415–440, а также инспирированную Витте статью Л. М. Клячко (Л. Львова) «Семь лет назад», «Русская мысль», 1914, февраль. Переписка Витте со Столыпиным по поводу следствия о покушении была опубликована Львовым сразу же после смерти Витте в мартовском номере того же журнала за 1915 год.
Стр. 278 «Петр IV»
Очерк опубликован в журнале «Голос минувшего» 1919 г. № 5-12.
В очерке дана едкая характеристика одного из самых реакционных государственных деятелей царской России графа П. А. Шувалова (1827–1889). П. А. Шувалов был активным противником реформ шестидесятых-семидесятых годов. Занимая с 1866 по 1873 год пост шефа жандармов и главного начальника III отделения, он значительно влиял на внутреннюю политику правительства. С 1874 года Шувалов был послом в Лондоне; в 1878 году он принимал участие в Берлинском конгрессе.
Неудачи бывшего шефа жандармов на дипломатическом поприще привели к бесславному концу его карьеры. Он был отозван из Англии и в 1879 году назначен членом Государственного совета.
Стр. 279 С. С. Жихарев — прокурор Саратовской судебной палаты, один из руководителей дознания по делу о революционной пропаганде в империи, приведшего к знаменитому «процессу 193-х» над революционерами-народниками, участниками «хождения в народ».
Стр. 280 Речь идет о просьбе Бенкендорфа к Николаю I дать инструкцию по деятельности образованного в 1826 году III отделения собственной его императорского величества канцелярии.
Стр. 288 «Федор Петрович Гааз»
Работа впервые опубликована в январском и февральском номерах журнала «Вестник Европы» за 1897 год. Непрестанно пополняемая автором новыми материалами, она выдержала еще пять изданий—1901; 1903 — «Федор Петрович Гааз (по новым материалам)», «Вестник Европы» № 12; 1904; 1911? 1914. А. Ф. Кони специально подготовил краткий биографический очерк о Гаазе, изданный в 1910 году. Примечательно снабженное иллюстрациями Е. П. Самокиш-Судковской, фотографиями и несколькими факсимиле Гааза третье издание (СПб., 1904). В настоящем Собрании сочинений статья печатается по последнему прижизненному изданию (М., 1914).
Работа А. Ф. Кони «Федор Петрович Гааз» — единственное практически полное исследование жизни и деятельности замечательного российского гуманиста-филантропа врача Федора Петровича Гааза (1780–1853). Вся жизнь и общественная деятельность этого человека связана с Россией, что дает право говорить о нем как о российском, русском враче и общественном деятеле.
Кони скромно назвал свою работу «биографическим очерком». На самом же деле — перед нами научное исследование, обширная статья, которая не только охватывает основные этапы жизни и деятельности Гааза, но и может явиться солидным подспорьем для изучения истории России и царской тюрьмы на протяжении едва ли не полустолетия — от начала XIX в. до последних лет правления Николая I.
Автора статьи привлекла совершенная одиозность, не-неповторимость фигуры «утрированного филантропа», его «несовместимость» с «жестоким веком» николаевщины, почти полная одинокость деятельности с призывами «милости к падшим», униженным и оскорбленным.
В основу статьи легли лекции, которые Кони читал в пользу голодающих крестьян Поволжья в 1892 году. Очередное народное бедствие, постигшее крестьянскую Россию почта на пороге нового, XX века, имело прямую связь с мощно звучавшей в статье Кони темой страдающей, бесправной страны, ее гонимого, задавленного произволом народа. Разумеется, нигде прямо и открыто автор статьи не намечает связь преступлений с социально-политическими условиями жизни, да и пафос его работы в другом, не в социальном, не в политическом обличении, а в гуманном настрое мыслей и чувств, к которым он хочет приобщить своего читателя. Но созданные Кони картины народных несчастий, безмерности порой незаслуженных «арестантами» страданий, образы гонителей и повелевающих создают целостную перспективу разложения антигуманного, антинародного «правопорядка», именуемого самодержавной властью. Эта примечательная особенность работы Кони делает ее, быть может, вопреки желанию автора, исследованием социально направленным, звучащим как обвинительный приговор самодержавному, строю. И когда автор критикует «новшества» тюремной системы «передовых» европейских государств с камерами-одиночками, с господством давящей тишины каменных могил для живых мертвецов и другими «усовершенствованиями» тюремной науки и техники, читатель ясно представляет себе, что и «старая» российская тюремная политика, и «новая», «прогрессивная» европейская пенитенциарная система — служили и служат единой цели — подавлению любого протеста против несправедливого социального строя, будь он самодержавно-капиталистический или буржуазно-парламентарный.