Мы расстаемся с Павликом на пороге новых и важных событий в его судьбе. Он начинает учиться в школе фабзавуча и вступает в комсомол. Впрочем, расстаемся на время. В романе «Алексей Гайдаш» Павлик появляется снова. Он по-прежнему самозабвенно трудится. Восстанавливается очередная домна, и он работает несколько смен подряд. Принципиально важным представляется эпизод, в котором Горбатов сводит своих героев вместе. Алексей, еще секретарь окружкома, присутствует на комсомольском техническом совещании, где обсуждается вопрос о том, как наладить технологический процесс в связи с переходом на непрерывную рабочую неделю. Гайдашу становится страшно: он убеждается, что отстал от жизни, ибо не понимает, о чем идет речь. И когда его просят выступить, он ничего не может сказать по существу, отделываясь общими фразами. Но вот выступает Павлик. Он неопытный оратор и говорит сначала тихо, путаясь в словах, потом все уверенней и громче. «Он рос на глазах Алеши. Удивительная ясность была в речи молодого слесаря. Завод дышал в его словах, мерно и непрерывно, бесперебойно работали цехи». «Умница!» — оценивает его один из слушателей, старый инженер.
«Мое поколение» — книга, написанная от всего сердца. Лирико-романтическое начало придает авторскому повествованию особую задушевность и приподнятость. Нельзя сказать, что книга свободна от недостатков. Горбатов не смог добиться в ней композиционной стройности. Отдельным персонажам (например, «актеру» Вальке Бакинскому) присуща некоторая заданность, но писателю удалось главное: рассказать о людях своего поколения, о том нелегком и прекрасном времени, которое формировало их.
В конце 30-х годов Горбатов работает над своей самой любимой, по его признанию, книгой — «Обыкновенная Арктика».
30-е годы — годы бурного освоения советского Севера. Прокладывался Северный морской путь, сооружались новые порты, разведывались подземные богатства, строились поселки для зимовщиков. Полярные летчики своими рейсами сокращали расстояния между отдаленными точками Крайнего Севера.
В 1935 году по заданию «Правды» Горбатов на самолете Героя Советского Союза В. Молокова летит на далекий Диксон. Высадив пассажира, Молоков полетел дальше. Предполагалось, что он заберет корреспондента на обратном пути. Но на соседней зимовке заболел человек, и его требовалось доставить на Большую землю. Место же на самолете было только одно. Горбатов без колебаний уступил его больному, а сам остался на Диксоне.
Шесть месяцев, с марта по сентябрь, прожил писатель вместе с зимовщиками как равноправный член их коллектива, деля с ними все тяготы и радости. Его корреспонденции, передававшиеся по радио, регулярно появлялись на страницах «Правды». В собрании сочинений Горбатова они объединены под общим заголовком «Зимовка на Диксоне. 1936 год».
В следующем году писатель принимает участие в уникальном перелете того же Молокова по трассе Северного морского пути. Перелет длился два месяца. Подводя его итоги, Горбатов пишет: «...нельзя придумать такого вида деятельности на Севере, который не открылся бы перед нами во время перелета».
Увиденное и пережитое требовало художественного воплощения, и в 1937 — 1939 годах Горбатов публикует в периодической печати цикл рассказов о людях, осваивавших наш Север. В 1940 году эти рассказы составили книгу «Обыкновенная Арктика». Само название книги — острополемическое. Какой представлялась Арктика человеку, знавшему о ней понаслышке или по книгам писателей начала века? Примерно такой, как ее описывает молодой инструктор Таймыртреста в рассказе «Карпухин с Полыньи»: «...страшной, цинготной, бредовой, с волчьими законами, драмами на зимовках, испуганными выстрелами, глухими убийствами в ночи, с безумием одиночества, с одинокой гибелью среди белого безмолвия пустыни, с мрачным произволом торговца, с пьяными оргиями на факториях, с издевательствами над беспомощными мирными чукчами, с грабежом, насилием, бездельем, одурением и отупением...» Да ведь она и была совсем недавно на самом деле такой. Среди персонажей «Обыкновенной Арктики» нет-нет да я попадаются люди, пытающиеся жить по старым законам. Это злобствующий старик Карпухин, нещадно эксплуатирующий своего напарника Сёмку, ненавидящий все новое, что преображает облик патриархального Севера («Карпухин с Полыньи»). Это бывший председатель исполкома, а ныне заведующий далекой факторией Тихон Петрович, бездельник и пьяница с замашками старорежимного купца, бессовестно обирающий ненцев («Торговец Лобас»). Это анархиствующий, своевольный Степан Грохот, бродяга и авантюрист, равнодушный к общему делу, противопоставляющий себя коллективу («Суд над Степаном Грохотом»).