Валька (продолжает горячо говорить). Нет, ты выслушай, выслушай, Наташа! Ты выступила неправильно, сгоряча... Просто всем назло... По-женски...
Наташа. Об этом я уже слышу целый час.
Валька (с упреком). А прежде ты понимала меня с полуслова. (Спохватившись.) Ну, хорошо, хорошо! Я кратко. Понимаешь, вокруг нас бушует стихия. Красные, белые, зеленые, желто-голубые... Калейдоскоп. Что должен делать в это проклятое время свободный, гордый, самостоятельный человек? (Подняв палец.) Сохранять ин-ди-ви-дуальность! Ин-ди-ви-дуальность! Вот что выше всех этих временных суетных, маленьких партий, идей. Весь свой мир я ношу в себе, и мне нет дела до того, что совершается на земле.
Наташа (расхохотавшись). Боже мой, Валька! Ты ли это? Какая нехитрая идея! (Горячо.) Какая подлая идея! Отделение души от государства, да? Отделение своей судьбы от судьбы народа, так?
Валька. Но при этой ситуации... при красных...
Наташа. Ах, вот в чем дело! Значит, при красных злобный нейтралитет, а при белых ты звал меня на Дон к Каледину, спасать Россию! Где ваши бойскауты? Ушли в добровольческую армию. Где сестры милосердия? Где эти лохматые юноши?.. Анархисты, что ли? Ушли в банды. Один ты остался, потому что ты вообще трус... Злобный трус... фразер... Прощай... Мне сюда...
Валька (недоуменно). Сюда. Что здесь?
Наташа (торжественно и благоговейно). Здесь Российский Коммунистический Союз Молодежи.
Валька (в ужасе). Наташа, это безумно! Ты — и комсомол!
Наташа (озабоченно). Думаешь, не примут?
Валька (мечется). Не то! Это безумие! Подумай! Что ты делаешь, Наташа? (Хватает ее руки.) Мы росли вместе, мечтали... Читали умные книги... Герцен, Белинский, Жорж Занд...
Наташа. Если б Герцен, Белинский, Жорж Занд жили в наше время, они были бы комсомольцами.
Валька. Никогда! Да ты знаешь, что такое комсомол? Ха-ха, идеалистка! Это притон. Это вертеп. Это...
Наташа (побледнев). Ты, ты говоришь это! Мокрица ты! (Гадливо.) Пусти! (Вырвала свою руку из рук Вальки.)
Валька (злобно). Но их завтра развесят на фонарях. На всех фонарях. (Забегает перед Наташей и шепчет, задыхаясь от злобы.) А ты подумала, что еще не известно, удержится ли их власть. Что тогда? Что тогда, Наташа?
Наташа (просто). Тогда и я буду висеть на фонаре.
Валька (в отчаянии). Я не пущу тебя. Просто ты влюблена в этого... на костылях...
Наташа (тихо). Подлец.
Валька. Я не пущу тебя. (Преградил дорогу.) Наташа (брезгливо). Уйди... (Проходит мимо него в особняк.)
Затемнение.
Зал особняка. Здесь Антон, Рябинин, Очкарь, Федька, Даша и другие комсомольцы. Робко входит Наташа.
Наташа (смущенно). Здесь... комсомол?
Все удивленно смотрят на нее.
Рябинин (Очкарю тихо, взволнованно). Это она... та самая... гимназистка...
Очкарь протирает очки и смотрит на Наташу.
Наташа. Вот я пришла к вам... в комсомол...
Антон (оглядывает ее с ног до головы и отворачивается к ребятам). Не примем.
Наташа растерянно застыла на месте.
Рябинин (вспыхнув). Это почему же?
Антон. Не примем. Точка.
Шум на лестнице.
Что там такое?
Борис (радостно). Пианину приволокли...
Антон. А, тащи ее сюда! Сюда! Сюда!
Устанавливают пианино.
Наташа (сквозь слезы). Но почему, почему вы не хотите меня принять?
Антон (яростно). Нам барышень не надо.
Наташа (вспыхнув). Какое вы имеете право считать меня барышней?
Антон (яростно). Да вы знаете, барышня, куда вы проситесь?
Наташа. Знаю.
Антон. Комсомол есть союз отчаянных людей.
Наташа. Знаю.
Антон. Хорошо. (Присел на пианино.) А с чем ты идешь к нам? Через что ты идешь?
Наташа растерянно глядит на него.
Где твой отец, Федька?
Федька (хмуро). Нет отца... Ты же знаешь, Антон!
Антон. Я-то знаю. Ты ей скажи, барышне... (С силой.) Где твой отец, Федька?
Федька. Немцы отца расстреляли...
Антон (Наташе). Слышишь? (Обводит ребят взглядом, останавливается на Даше.) Ты откуда пришла к нам, Даша?
Даша (тихо). Из тюрьмы...
Антон (Наташе). Слышишь? На ней уже вражья петля висела. Вот с чем идут в комсомол, барышня... Из подвалов мы идем. Из нищеты. Через муки. Покажи ей свои костыли, Рябинин. Покажи ей, этой барышне.