Федька. Он про все скажет!
Пауза.
Ты, Степан, сейчас откуда?
Рябинин. Из Крыма.
Федька. Как же добрался?
Рябинин. Ехало нас пять делегатов... Добралось трое.
Пауза.
Ну, а ты?
Федька. Что ж! Участвовал во взятии Ростова. Потом организовали комсомол... Я в Донбюро попал... Остался, работаю... Воюю за рабочую молодежь. (Восхищенно.) Великолепные там железнодорожные мастерские в Ростове. Я там днюю и ночую.
Рябинин (смеясь). Ну, а паровозы как? Изобретения?
Федька (убежденно). Будут и паровозы. (Шепотом.) Я тебе по секрету скажу. Думаю здесь на учебу отпроситься. Неужели не пустят?
Рябинин. Могут и не пустить. Война еще идет, Федя!
Федька. Да... война...
Расталкивая всех, к Рябинину бросается Ефимчик.
Ефимчик. Вот! Все свои: «Коммуна номер раз!» Привет! Безумству храбрых поем мы песню!
Рябинин (удивленно). Ефимчик!
Федька (сердито). Ты как сюда попал? Ну, Ефимчик, знаешь!..
Ефимчик. Все знаю. Плюю я на вас!
Рябинин. Постой, постой плеваться. Ты от кого, Ефимчик, делегат?
Ефимчик. Я сам от себя делегат. Взял и приехал. (Закладывает руки в карманы и ожесточенно смотрит на всех. Федьке.) Выгонишь, бюрократ, да? Выгонишь! А я на вас, бюрократов, плевал!
Федька (возмущенно). Ну вот, поди с ним потолкуй!
Рябинин (Ефимчику). Да откуда ты сейчас?
Ефимчик. Из Ростова.
Рябинин. A-а, значит, вы теперь земляки!
Федька. Черт ему земляк, неугомонному... Вот вернемся, я о тебе поставлю вопрос... и отцу твоему скажу…
Ефимчик. А я не вернусь. Я вас, бюрократов, не больно-то испугался. (Рябинину.) Обюрократились они с моим отцом... вместе. Я отцу говорю: «Батя, что ты в своем совнархозе сидишь? Пошел бы ты воевать, батя, довольно стыдно так... бюрократиться». А он сам воевать не идет и меня не пускает. (После паузы.) Возьми меня на фронт, Рябинин. Возьми хоть ординарцем.
Рябинин. А иностранные слова выучил? Мне ординарца надобно грамотного...
Федька. Вот с этим-то плоховато!
Все смеются.
Ефимчик (свирепо). Плюю я на вас, раз такое дело. Я к самому Ленину пойду.
Рябинин. Ленин сам сюда приедет. И ходить не надо.
Ефимчик. Ленин здесь будет? А? Ну, так я к нему пойду и спрошу: «Владимир Ильич, почему меня на фронт не пускают? Я старый фронтовик... и коммунист с семнадцатого года...»
Подходит Даша.
Даша. Голос Ефимчика узнаешь за сотни верст. Здравствуйте, ребята!
Общее воодушевление.
Рябинин. Даша!
Даша. Степан! А что, и Наташа здесь?
Рябинин (медленно, тяжело). Наташи здесь нет. Наташи и не будет. Наташи никогда не будет... (Запнулся.)
Все стихли.
Даша (шепотом). Нат-а-аша!
Федька. Ты видел ее?
Рябинин (негромко). Видел. Она висела на фонаре. И смотрела мне прямо в душу: «Запомни. Запомни. Запомни».
Пауза.
Я не забуду... Никогда...
Все смотрят, грустно опустив головы. Пауза. Вдруг откуда-то из-за стены раздается восторженное, все нарастающее: «Ура! Ура! Ура Ленину!» Все приходят в движение, устремляются в зал. Беседовавшие на лестнице комсомольцы обернулись. Ефимчик бросился к двери, но пробиться в зал он уже не может: вход запружен делегатами. Он беспомощно мечется. Федя и Очкарь также останавливаются у распахнутой настежь двери. Фойе опустело. В нем на прежних местах остались только Даша и Рябинин, застывший в напряженной позе, его глаза устремлены в зал. Овация и крики наконец утихают.
Даша (тихо, радостно). Пойдем, Степан. Пойдем слушать Ленина.
Они медленно идут в зал.
Затемнение.
То же фойе. У входа в зал комсомольцы и среди них Даша, Рябинин, Федя и Очкарь. Ефимчик, взобравшись на спину Феди и Очкаря, возвышается над остальными. Тишина. Все напряженно слушают речь Ленина на III съезде РКСМ. Ленин заканчивает доклад, его голос отчетливо слышен из вала. Даша застыла, сложив руки у горла.
Голос Ленина. ...Вы должны построить коммунистическое общество... Перед вами задача строительства, и вы ее можете решить, только овладев всем современным знанием... Вы должны быть первыми строителями коммунистического общества среди миллионов строителей...
Только смотря на каждый шаг свои с точки зрения успеха этого строительства, только спрашивая себя, все ли мы сделали, чтобы быть объединенными, сознательными трудящимися. Коммунистический союз молодежи сделает то, что он полмиллиона своих членов объединит в одну армию труда и возбудит общее уважение к себе.