Ирочка решила, что настало время вывести его на чистую воду.
— Дядя Дема, — настойчиво сказала она, — давайте поговорим по–хорошему. Для чего вы назначили мне свидание?
— Освободите! — почти простонал он вместо ответа и протянул Ирочке коробку с шоколадом.
— Хорошо, — согласилась Ирочка. — Мы с девушками. Скажу, ваш подарок.
Он тяжело задвигался.
— Это вы напрасно. Их давайте не мешать.
— Почему?
— Вредные.
— Ну что вы! Они? Ничуть!
— Они–то! Ого!.. — Он недобро смотрел вдаль, точно видел тех, о ком говорил. — Я давно бы от них отделался, кабы моя воля. Они… — с силой сказал он и не нашел нужных слов. Собственно, слова–то были, но для Ирочки не годились.
— А ведь когда–то, — смело начала Ирочка, — вы ухаживали за ними! За каждой из них по очереди.
Он оторопел.
— Сначала за Ксюшей, — продолжала Ирочка. — Затем за Клавой. Потом и к Римме в гости ходили. Что, неправда?
— Враки!
Ирочка тоже оторопела.
— Как?!
— За Ксенькой страдал. И то самую малость, временно. А насчет Клавки… Вот уж чистая небылица. Ни кожи, ни рожи. Ночью приснится — с койки полетишь! А к этой, как ее?.. К Зарницыной я по делу, мириться ходил. Разругались насмерть. Вот и вся обедня.
Ирочка сознательно пересолила. Сердясь на бригадира, девушки иногда говорили, что он ведет себя с ними непорядочно. В качестве примера они указывали на Ксюшу. Но сама Ксюша, между прочим, ничего дурного о нем не говорила.
— Не знаю, кому верить, — сказала Ирочка.
— За Ксюшкой страдал, — угрюмо повторил дядя Дема. — Как за вами.
Ирочка все время ждала объяснения в любви и, кажется, дождалась.
— Как за мной? — повторила она.
— Как за вами.
— Временно?
Он не ответил.
— Самую малость?
Темные глаза Ирочки сияли от веселого удовольствия. Дядя Дема думал, что она все еще та робкая и тихая девушка, которую Володька рекомендовал ему как самодеятельную единицу. А она была уже совсем не та. Она стала расторопней в поступках и смелее с людьми — так образовал ее тот маленький коллектив, в котором она теперь находилась. Дема мечтал о девушке, пришедшей к нему сорок дней назад. «Неужели обработали?» — с опаской подумал он. Тогда прощай навеки все его мечты!
— И долго вы страдаете? — настаивала Ирочка. — Временно? Самую малость? Товарищ бригадир, что же вы на мои вопросы не отвечаете?
Он вздохнул протяжно, с горечью. Ирочка уловила острый запах водки и сообразила, куда он бегал. Кульки были маскировкой. Ей стало смешно: оказывается, дядя Дема ее боялся.
— Какой я человек? — сказал вдруг дядя Дема. — Я человек клейменый. На мне, ежели раздеться, живого места нету. С ног до головы на мне война. И на голове война. Если голову моешь и крепко потрешь, оттуда кровь бежит. Кругом война. — Он для того и выпил, чтоб, когда подействует, высказаться единым духом. — Я говорю, кругом война. Как призвали меня освобождать братьев славян, так я не выходил из войны до того дня, когда наши ворвались в рейхстаг. Чего вы от меня хотите? Напрасно.
Ирочка не могла понять, что «напрасно», но слушала его почти с испугом.
— Напрасно вы от меня хотите! Напрасно!
Он повысил голос. Люди, проходившие мимо, оглядывались в их сторону.
— Напрасно от меня требовать. Чего нет, того нет.
— Чего нет? — спросила Ирочка.
— Не знаю. Всего. Форсу…
— Форсу? — удивилась Ирочка.
— Форсу. Нету его во мне. Из деревни я ушел воевать, и живого места на мне нету. Такой я человек. Понятно?
— Понятно.
— Но я человек или не человек?
— Человек.
— Ладно. Теперь мы говорим: потребности… Да?
— Да.
— У человека должны быть потребности человеческие?
— Должны.
— Опять мы читаем: возросшие потребности. Да?
— Да.
— Ну вот…
— Что же именно?
— Завлекла ты меня, девушка! — с болью, упреком, страданием сказал дядя Дема. — Совсем ты меня завлекла. Понятно?
Ирочка понимала только то, что рядом с ней сидел человек несчастливой жизни, одинокий, не любимый многими и в первую очередь ею самой…
— Дядя Дема… — сказала Ирочка и впервые взяла его за руку.
Рука у него была твердая и холодная, точно состояла из одних костей.
Ирочка старалась говорить как можно мягче:
— Вы же старше меня больше чем вдвое! И мы с вами до того разные, что даже выразить невозможно! Не стоит, дядя Дема, нехорошо. Потом я вам должна сказать всю правду. Меня любит Володя Левадов… Неужели вы не замечали?
— Левадов? — удивленно переспросил дядя Дема. — Он же тебя бросит! А я не брошу. Ты подумай… Я ведь на тебе первым делом женюсь. Не то чтобы баловство… У меня и деньги на семью есть.