«Кипела кровь и в сей груди,
Кулак был из свинца,
И богатырский мозг в кости,
И кубок до конца!
Пробушевал полжизни я,
Другую проволок:
А ты плыви, плыви, ладья,
Куда несет поток!»
ПЕРЕД СУДОМ
«А кто он, я вам все равно не скажу,
Хоть я от него понесла».
«Тьфу, грязная шлюха!..» — «А вот и не так:
Я честно всю жизнь жила.
Я вам не скажу, кто возлюбленный мой,
Но знайте: он добр был и мил,
Сверкал ли цепью он золотой
Иль в шляпе дырявой ходил.
И поношения и позор
Приму на себя сейчас.
Я знаю его, он знает меня,
А бог все знает про нас.
Послушай, священник, и ты, судья,
Вины никакой за мной нет.
Мое дитя — есть мое дитя!
Вот вам и весь мой ответ».
СКОРБНАЯ ПЕСНЯ БЛАГОРОДНОЙ ГОСПОЖИ, СУПРУГИ АСАН-АГИ
Что белеет там, в зеленой чаще?
То ли лебедь, то ли снег весенний?
Был бы снег — растаял бы от солнца.
Был бы лебедь — улетел бы к стае.
Там шатры Асан-аги белеют,
Там лежит он, раненный врагами.
У его постели мать с сестрою,
Лишь жена прийти к нему не смеет,
Как закон велит, без зова мужа.
А когда к утру утихла рана,
Приказал Асан сказать супруге:
«Ко двору не жди меня отныне,
Не встречаться нам на белом свете».
С болью внемля тем словам жестоким,
Помертвела, бедная, от муки;
Слышит конский топот на дороге,
Говорит: «Асан, супруг мой едет!»
Тут же ринулась ему навстречу,
Дочери бегут за нею следом,
Заливаясь горькими слезами:
«Нет, не конь отцовский к дому мчится,
Это брат твой, Пинторович, скачет!»
У ворот она встречает брата,
Падает на грудь ему, стеная:
«Мать пяти детей, меня с позором
Выгоняет мой супруг из дома!»
Молча Пинторович вынимает
Перетянутое алым шелком
Черное разлучное посланье,
Что повелевает ей вернуться
В дом отца и снова выйти замуж.
Госпожа увидела посланье.
В лоб сынов своих поцеловала,
В щеки дочерей поцеловала,
Но от колыбели с младшим сыном
Не смогла, бедняжка, оторваться!
Тут ее за руки брат хватает,
Поднимает на коня лихого
И спешит в отцовское именье
С робкою, несчастной госпожою.
Много дней промчалось или мало,
И семи не минуло, а к брату
От господ богатых сваты едут
Сватать бедную жену Асана.
И знатнее всех Имоскис Кади;
А сестра с рыданьем молит брата:
«Брате милый! Жизнью заклинаю,
Откажи сладкоречивым сватам,
Иль от горя сердце разорвется
У меня, когда детей увижу!»
Брат сестры не слушает и твердо
Прочит ей в мужья Имоскис Кади;
Вновь сестра с рыданьем молит брата:
«Брате милый! Коли так решил ты,
То пошли письмо к Имоскис Кади,—
Мол, она, сестра твоя родная,
Жениха приветствует и просит:
Пусть пришлет со сватами в подарок
Шаль большую, чтобы я в дороге
С головы до ног в нее укрылась,
Чтоб не видеть мне моих сироток».
Получил письмо Имоскис Кади,
Собирает родичей и сватов,
За невестой в путь их снаряжает
С паранджою, как она просила.
Пинторович встретил их с поклоном
И, благословив, сестру отправил.
Вот уж перед ними дом Асана;
Дети мать заметили и сверху
Закричали ей: «Вернись к нам, мама!
Хоть разок поужинать останься!»
Слышит плач детей жена Асана,
Заклинает родичей и сватов:
«Хоть на миг один коней сдержите,
Дайте мне с малютками проститься,
Сделать им последние подарки».
Родичи коней своих сдержали,
И она подарки раздавала:
Дочерям — серебряные платья,
Сыновьям — злаченые сапожки,
А тому, кто плакал в колыбели,
Младшенькому — курточку на вырост.