* * *
О, нет ни гнева, ни обиды —Россия — тень, и сердце — тень,И все суставы перебитыУ городов и деревень…
Течет исплаканное небоК чужой стране, к чужим дверям…То Кремль — гигантская амеба —Вытягивается к морям!
Рвись, проволока на заставах,И пограничный столб — вались!В лесах литовских, в польских травахТеки, воинственная слизь!
Быть может, выйдя за пределы,Заполня мир, ты сгинешь в нем,Ты станешь грязью поределой —И высохнешь — и мы вздохнем…
1939
ОКТАВЫ
Парк лихорадил. Кашляли, ощерясь,Сухие липы. Ветер, озверев,Кидался, переваливаясь черезОграду парка, на стволы деревИ там шумел. В такие ночи ЭросНа смертных свой обрушивает гневИ мечет безошибочные стрелыВ пределы сердца. В сумрак застарелый.
Я путал за аллеею аллеюИ всё пытался отыскать скамью,Твою скамью, которую не смеюЗабыть, которой запах узнаю,Чтобы до утра выстоять над нею,Чтобы заставить молодость моюХотя бы обернуться напоследокИ мне кивнуть из каменных беседок.
Немногое мы называем благом,А счастию не надобны слова.Мы низом шли, ступая по корягам,И моего касалась рукаваТвоя рука. Спускающимся флагомТонула осень в логовище рва.А ров был мир находок и разведок.Ты шла и капли стряхивала с веток.
Когда бы знать, куда мы счастье денем,Его и на неделю не продля!Зачем тебя избрали мы владеньем,Диковинная горькая земля?Зачем вином наполнены осенним,Как праздничные чаши, тополя,Когда разлукой вымостили богиВсе тропы, все пути и все дороги?
Когда бы знать, что, всё оставя, кинусьВ твои овраги, заросли, репьи!Здесь и деревья просятся: «Возьми нас,Веди к ней — мы свидетели твои!»И два листа навстречу ветер вынесИ положил на краешек скамьи…Благодарю, внимательные листья,Протянутые руки бескорыстья!
* * *
Еле виднеетсяБольшая Медведица.Сутулятся у крыльцаХрустальные деревцаНа улице гололедица.
* * *
Гнулись ивы в три погибелиВ сторону из стороны!Высоко фонтаны выбилиТри хрустальные струны.
Всё под ветром кустик вздрагивал,И катился лист в траву,И, смеясь, амур натягивалЗолотую тетиву…
* * *
Любезная сердцу осень!Сваленный хлам театральных кулис!Раскрашенный куст на подставке,Пожухлый и пыльный.Сбитые в кучу куски полотняных небес,Алых и синих,Высоких и низких,С прибитой у края звездой!
Мир — и в оркестре сквозняк…
Любезная сердцу осень!Рыжий парик на каштане.Жалкие слезыЖалких актеровПо лицам размазали грим.
* * *
Ты вся — эскиз карандашом.Ты сложена легко и плотно.Таких фламандцы на полотнаПускать любили нагишом.
Таких изображали там,Где прямо пьют вино из бочек,Целуются без проволочекИ бьют себя по животам!
* * *
Вот вечер — медлит и плыветИ облака смешные лепит,И кажется — луна вот-вотЗа крышу здания зацепит.
А рядом музыка. ТомятСмычка невидимые взлеты,И на балконе воздух смятВолной вибрирующей ноты.
Смычок занесен в высоту!Иль ты не видишь — в скачке дикойОгромный всадник налетуЗастынул с вытянутой пикой?
Стоим, дыханье затая,Пока не сгинет всадник где-то,Как будто наша жизнь воздетаНа острие его копья.
* * *
Звенит трамвай, скрипят телегиИ всё под снежной пеленой.О, этот снег! Моих элегийОн был единственной виной.
А в небе сыро, в небе вяло,Как будто небу тяжело:Само себя держать усталоИ вот на кровли прилегло.
Какая б участь ни судима,Как ни была бы жизнь строга —Но только б вечно плыли мимоКачающиеся снега!
Пусть в этом очень мало смыслаДля рассудительных умов —Но только б вечно небо вислоМежду деревьев и домов!
СОН
Ели во весь рост.А за сугробом — вепрь.Ров. Надо рвом мост.На воротах — герб.
Дом, как большой сруб.Стены — и сквозь нихЗеркало — свечи — глубь,Девушка и жених.
Только во сне такПоступь страшна слуги!Только во сне такВсе говорят шаги!
Только во сне такОкна наискосокИ потолок высок!
Девушка — вся свеча!До полу лен косы.Ошейниками бренча,Ворочаются псы.
Сегодня тебя увезуВ свадебных санях!
Тяжко, тяжко внизуОхнула дверь в сенях.
……………………….
* * *
Н. Ж.
Их было много — золотистых ливней.Тебя ломали страстные струи,Но с каждым днем глядели все наивнейГлаза ошеломленные твои.
Я шел на них! И падал под ударом!(Господь, глаза ее умилосердь!)Так тянутся к автомобильным фарам,Несущим ослепительную смерть.
Я шел на них! А ветер плыл гигантомИ оставлял на мокрых тучах шрам,И в сумерках бродячим музыкантомХодила осень по пустым дворам.
Я знал, что поздно! Знал, что ставка бита,Что счастье изменяет игроку!Но я бросался счастью под копыта,Чтобы остановить на всем скаку!
И знал: его уже не остановишь!Мелькнет! Ударит! Рухну! Наповал!Из всех небесных, всех земных сокровищЯ только глаз твоих не целовал.