* * *
Смеркается. И запах хвои слаще.Смолистый воздух кажется весом.Вот так бы век! Когда б не этот смазчик,Склоненный над чугунным колесом!
О чем же я? Так. О смоле. О хвое.Всплывают дни поочередно все.Платформа. Вечер. Музыка. Мы двое.Когда бы суть не в этом колесе!
Но только сдвиньте, только с места троньте –И всей тоской обрушится отъезд!Распахнутая ель на горизонтеНад всем, что было, вычертила крест.
И поезд скачет с насыпи на насыпь,Укачивает и трясет до слёз,Как будто зуб не попадает на зубУ рельс и шпал, у стыков и колёс!
Он день и ночь пространство бьет навылетИ до краев разлуками налит.В одном конце кого-то обескрылит,А на другом кого-то окрылит!
* * *
Как вечерами тротуары глухи,Как сердцевина города мертва,Где тучные мошенники и шлюхи,Как синие прожорливые мухи,Слетались в ресторанные хлева!
Теперь их нет. Куда девалась наглость?Еще и первый выстрел не остыл —Скорей — окно бумажками крест-накрест,Трюмо на грузовик — и в тыл!
* * *
Мы едем. Улицею ли?То мостовая или ад?Автомобиль, юли, юлиМежду столбов и баррикад,Между рогаток наугад —Врывайся в этот непрогляд!
Что там чернеет поперек?Канава, вывеска иль ров?Не сбережешь ни рук, ни ног:Тут собирает ночь оброкС автомобильных катастроф,С перевороченных дорог!
* * *
В парадном ночь и стужа. В две коптилкиГорит окно на верхнем этаже.А тополя — обломанные вилкиНечищенного темного фраже.
От пешеходов улица отвыкла,И ночь забыла паровозный свист…Послышалась возня у мотоцикла,И удаляется мотоциклист.
И глухо вновь… Скорее дьявол взял быВесь этот мир, весь этот тусклый хлам!Как бы в ответ — заносчивые залпыПерерубают воздух пополам.
ОСАДА
Опять сумасшедшие хлопьяЛикуют, ныряют, парят,Целуют чугунные копьяТвоих обреченных оград!
Усталый, голодный, военный —Ты скорчен в предсмертном броске,И бьется затравленной венойНева у тебя на виске!
* * *
Они прошли по тысяче дорог —К Парижу, к Брюсселю, к Антверпену, к ВаршавеИ целый мир от ужаса продрог,Прислушиваясь к их чугунной славе,И тяжестью непрошеных знаменТам каждый камень был обременен…
О сколько их в плененных городах!Над всей Европою насильственно воздетых —На башнях, академиях, судах,Парламентах и университетах,На ратушах, музеях, крепостях —Всё тот же издевающийся стяг…
* * *
Скабрезно каркнув, пролетает грач,Над улицами, проклятыми Богом,Над зданиями, рвущимися вскачьНавстречу разореньям и поджогам.
Над рухлядью ненужных баррикад,Над остовом обугленным квартала,Откуда пламя рвалось наугадИ чердаки окрестные хватало…..
И судьбы, и жилища сметены.И там, в нечеловеческом закате,С перегнутой над улицей стеныСвисают заржавелые кровати.
* * *
Осунувшись, и сгорбясь, и унизясь,Дома толпятся по очередям,И нищеты жестокий катехизисТвердит зима базарным площадям.
А рядом бой. Полнеба задымил.Он повествует нам высоким слогомО родине. И трупы по дорогамНапрасно дожидаются могил.
КАМАРИНСКАЯ
В небо крыши упираются торчком!В небе месяц пробирается бочком!
На столбе не зажигают огонька.Три повешенных скучают паренька.
Всю неделю куролесил снегопад…Что-то снег-то нынче весел невпопад!
Не рядить бы этот город — мировать!Отпевать бы этот город, отпевать!
* * *
Там небо приблизилось к самой земле,Там дерево в небо кидалось с обвала,И ласточка бурю несла на крыле,И лестница руку Днепру подавала.
А в августе звезды летели за мост.Успей! Пожелай!.. Загадай! Но о чём бы?Проторенной легкой параболой звёздЛетели на город голодные бомбы.
* * *
Не помышлять, не думать об уюте,Не отогреть чернила на столе,Туманен кабинет, и столбик ртутиДавно остановился на нуле.
В сугробах двор, и окна в снежной мути,И узенькие ветки в хрустале.И долго мы признательны минуте,Случайно пересиженной в тепле.
Но ты — поэт. Гляди в лицо пурги,И стисни мозг, и нервы напряги!Пусть колет лед по этим нежным нитям!
И что нам лед? Ты только лиру тронь —И он расплавится. Тугой огоньИ в этот раз мы у богов похитим.
* * *
В палисаднике шесть занозинТараторят речитатив.Вы простите, что несерьезенИ с деревьями неучтив!
Да деревья ли? Просто ветошь!Каждый кустик ветром измят!Я в притворстве совсем несведущ,Я поэт, а не дипломат!
Для прогулок несносен климатИ покинул дом истопник…Но всё же они не отнимутНаших причудливых книг!
Хотя и не знаю толком,Какую из них разверну,Но, блуждая по книжным полкам,Мы отыщем такую страну,
Где электричество в доме,И дровами очаг набит,И нет места обидам, кромеСамых высоких обид!
* * *
Слова, что камень, — никогда не дрогнут,Я их ваял, всю нежность соскребя.Мой бедный стих! Ты наглухо застегнут.Какие ветры распахнут тебя?