Мы далеки от трагичности:Самая страшная бойняНазвана культом личности —Скромно. Благопристойно.
Блекнут газетные вырезки.Мертвые спят непробудно.Только на сцене шекспировскойКровь отмывается трудно.
* * *
Всем и каждому у нас одна дорожка,Жизнь устроена, как русская матрёшка.
Всё едино — правит хамство или барство,Сверху грубая матрёшка государства.
А попробуй приоткрыть ее немножко —В ней торчит национальная матрёшка,
А внутри ее лежит — как ты ни цыцкай! —Пеленашечка матрёшки большевицкой!
Но и это — только ложная обложка,В ней культуры нашей вложена матрёшка.
Открываешь — удивляешься сверх меры —В ней матрёшка православной нашей веры,
А потом пойдут сниматься, как одёжки,Родовые и семейные матрёшки,
И в какой-нибудь матрёшке двадцать пятойЯ покачиваюсь, голый и мохнатый.
* * *
Гости поналезли,И у всех болезни.
У кого какой артрит,Тот о том и говорит.
Разгорелись важные,Длительные прения.
(А я улизнулв замочнуюскважину,Прямов четвертоеизмерение!)
Как в «Принцессе Турандот»В театре у Вахтангова —Пускаюсь с простынёй в полётИ превращаюсь в ангела!
Пусть восседают за столомИ лопают варенье,А я уже машу крыломВ четвёртом измереньи!
А дома притворился мнойДругой, трехмерный, подставной.
Чтоб не случилось ничего,Он соблюдает статус-кво.
Даже сел у столика,Откусил печенье,Говорит о коликахИ о их леченьи.
Надо всем и каждомуИметь такую скважину,Чтобы, развёртывая оперенье,Прыгать в четвёртое измеренье!Чтобы из мёртвого одуреньяПрыгать в четвёртое измеренье!Чтобы из чёртова столпотвореньяПрыгать в четвёртое измеренье!
* * *
На скамейке без подстилкиСпишь, свернувшись колобком,И порожние бутылкиУ скамьи стоят рядком.
Ангел в синем вицмундиреНаклонился над плечом.Он с дубинкой в этом мире,Как он в мире том с мечом.
Он заявит строгим тоном,Наказанием грозя,Что, согласно всем законам,На скамейке спать нельзя.
И пойдешь ты, ковыляя,Под деревьями в тени.Так изгнание из раяПроисходит в наши дни.
* * *
Брошу в церковь динамит,Стану сразу знаменит!
Десять лучших адвокатовЗащитят меня в суде,Все концы умело спрятавВ мутно-розовой воде.
Сам судья, простив заране,Улыбнется нежно мне,Расплывясь, как блин в сметане,В благодушной седине.
Я в числе сограждан видных —Интервью за интервью;Я о планах динамитныхС увлеченьем говорю!
От моей лохматой хариТелевизоры в угаре!
С грандиознейших афишЯ показываю шиш!
Так и лезут все из кожиНапечатать мой портрет!Я украсил наглой рожейТьму журналов и газет.
Мне восторженные дамыПрисылают телеграммыС предложеньями любви!Показания моиГолливудский воротилаЗакупает все сполна,
Чтобы фильмы накрутилаГолливудская шпана.
Как меня освободят —Будет в честь мою парад!
Я на радостях подкинуВ ясли адскую машину!
Бомбу брошу в детский сад!
* * *
Лидии Шаляпиной
На проспекте сносят дом.Старый дом идет на слом.
Сокрушая непрестанноДома пыльное нутро,Стенобитного таранаСвищет в воздухе ядро.Оседают, грохоча,Пирамиды кирпича.
Обнажается проём,Где сидели мы вдвоёмЗа обеденным столом.Всё на слом идет, на слом.
Вот и нет окна ужеНа четвертом этаже,Освещенного луной,С папиросою ночной,С переливчатым стеклом.Всё на слом идет, на слом.
Только сердце непременноХочет всё на старый лад —Там, где выломлены стены,Люди в воздухе висят.
Люди ходят, люди курятВ высоте и в пустоте,А на самой верхотуреПозабылись двое те,Будто плавают в водеИль подвешены к звезде.
И становится мне страшноЭтой выси голубой,Где качаюсь я вчерашнийНад сегодняшним собой.
Где-то там, вверху, в проломах,Я остался в прошлых днях,Я запутался в объёмах,Я застрял во временах.
Это сердце дни и ночиГлухо хлопает крыломИ минувшего не хочетНичего отдать на слом,И из сил последних самыхПодымает надо мнойПамяти воздушный замокТам, где рухнул дом земной.
СОВРЕМЕННАЯ БАЛЛАДА
Завязка баллады моей коротка:В лифте злодей удушил старика.
Лунным сиянием взмылен,Кричал романтический филин.
Вернее, была витринаИ чучело филина пыльное, дымнолохматоеСредь рухляди всякой старинной.Сиянье неоновой трубки голубоватое, матовое.
Крики. Свистки.Луна-маскировщица.И толпа на кускиРастерзала злодея у лавки старьёвщика.
…Кусок окровавленныйУволок сверхпрославленныйФильмовой постановщик,Поставщик поножовщин!
А ногу отгрыз хореограф.Он даже от радости плакал.Из дел, исключительно мокрых,Он ставил балетный спектакль!
А прозаик кровью налился,Человечины налопался, —Влез путем психоанализаВ суть злодеевского комплекса!