Но домна, какъ башня, стоитъ впереди,
Ее не колеблетъ ударъ.
Въ ея неподвижной широкой груди
Реветъ разъяренный пожаръ.
Тамъ пламя бушуетъ и бьется въ плѣну,
И рвется наружу, какъ звѣрь,
И выплеснуть хочетъ живую волну
Сквозь плотно закрытую дверь.
Нашъ трудъ напряженный не знаетъ конца,
Намъ больно расправить ладонь.
И потъ непрерывно струится съ лица,
И жжетъ нашу кожу огонь.
Такъ отдыха мало, такъ много нужды!
И дѣти такъ часто сидятъ безъ ѣды…
Но намъ напряженья не жаль…
Изъ сѣрой, сыпучей, невзрачной руды
Мы дѣлаемъ звонкую сталь…
Вѣка за вѣками лежала руда
Въ утробѣ лѣнивой земли,
Но знанія сила и сила труда
Оттуда ее извлекли.
Довольно въ подземной дремать глубинѣ!
Ступай въ раскаленную печь!..
Крестить тебя надо въ кипящемъ огнѣ,
Чтобъ шлакъ отъ металла отжечь!..
Огонь уменьшился… Скорѣе туда
Прибавьте нарубленныхъ дровъ!
Прожорливый Молохъ не спитъ никогда
И требуетъ новыхъ даровъ.
Въ утробѣ его погибаютъ лѣса,
На землю ложится печаль.
Предъ нимъ исчезаетъ земная краса…
Но, копотью черной застлавъ небеса,
Руду превращаетъ онъ въ сталь.
И уголь съ рудою смѣшайте на треть,
Осколки раздробленныхъ плитъ!..
Онъ будетъ безъ пламени тускло горѣть,
Но печь до-бѣла накалитъ.
И каждый широко отколотый пластъ,
Блестящій, какъ черный хрусталь,
Завѣтную твердость металлу отдастъ,
Чтобъ сдѣлать звенящую сталь…
Расти же, работы могучій хаосъ,
Шуми, не стихая, заводъ!
Кружись, вереница бѣгущихъ колесъ.
Скрипучихъ станковъ хороводъ!
Пусть скрежетъ напилка и молота стукъ
Въ туманную катятся даль!..
Десятками долгихъ мелькающихъ рукъ
Хватайте готовую сталь!
И сотнями тонкихъ, извилистыхъ змѣй
Впивайтесь въ блестящую грань!
На мелкія части терзайте скорѣй
Упругую, твердую ткань!
Кусайте клещами, пронзайте сверломъ,
Но пусть, покидая станокъ,
Отточеннымъ, острымъ, звенящимъ клинкомъ
Является каждый кусокъ.
Пѣсня о парѣ
(Изъ Эдварда П. Мэда.)
На свѣтѣ есть царь, безпощадный тиранъ,
Не сказки старинной забытый кошмаръ,
Жестокій мучитель безчисленныхъ странъ…
Тотъ царь называется: Паръ.
Рука его грозно протянута вдаль,
Рука у него лишь одна,
Но рабскую землю сжимаетъ, какъ сталь,
И тысячи губитъ она.
Какъ бѣшеный Молохъ, чудовищный богъ,
Онъ храмъ свой поставилъ на грудахъ костей,
И пламенемъ вѣчнымъ утробу зажегъ,
И въ пламени губитъ дѣтей.
Съ толпой кровожадныхъ жрецовъ-палачей
Людьми онъ владѣетъ, какъ вождь.
Они претворяютъ кровавый ручей
Въ чеканнаго золота дождь.
Они попираютъ ногами народъ
Во имя златого тельца.
Ихъ тѣшатъ голодныя слезы сиротъ
И вздохи больного отца.
Предсмертные стоны вокругъ алтаря
Имъ нѣжатъ, какъ музыка, слухъ.
Въ чертогахъ свирѣпаго пара-царя
Тамъ гаснетъ и тѣло, и духъ.
Тамъ царствуетъ ужасъ, тамъ гибельный адъ
Въ чертогахъ царя роковыхъ,
Тамъ тысячи мертвыхъ положены въ рядъ,
Они поджидаютъ живыхъ…
Долой же слѣпую, бездушную власть!
Вы, полчища бѣлыхъ рабовъ,
Свяжите чудовища черную пасть
И силу желѣзныхъ зубовъ!
И слугъ его наглыхъ, утратившихъ честь,
И совѣсть продавшихъ давно;
Пускай поразитъ ихъ небесная месть
Съ тельцомъ золотымъ заодно.