Ты сделал так, чтобы Самсон ослиной челюстью истребил тысячу филистимлян. Сделай же так, чтобы я с помощью этого меча одержал победу над войском епископа.
Уходит из города через открытые Бокельзоном ворота.
Бокельзон. Теперь мы видим, как брат Маттизон идет на смерть. Воистину это торжественный момент! (Закрывает ворота.)
Дивара. Они убьют его! (Бежит к воротам.) Пустите меня к нему! Пустите меня к нему!
Бокельзон. Сообщите, что одержимый гордыней пророк Ян Маттизон, полагавший, что он один сможет достичь победы, хотя одержать ее надлежит всему избранному Богом народу, пал смертью храбрых от рук врага; возвестите, что в этот горестный час Господь назначил меня, Яна Бокельзона из Лейдена, царем Мюнстера, дабы я при поддержке четырех архангелов и херувимов смог бы противостоять антихристу; провозгласите далее святого человека Бернгарда Книппердоллинка моим наместником и верховным судьей в знак того, что царство мое отныне будет зиждиться не на богатстве и могуществе, а на бедности и бессилии; призовите, наконец, мужчин и женщин этого города взойти на стены с оружием и котелками с горящей смолой и жженой известью, а также вынести из церквей статуи святых, чтобы забросать ими тех, кто верит в них и пришел теперь уничтожить нас и взять приступом крепость Иерусалим!
Анабаптисты гурьбой убегают со сцены.
Дивара. Мой муж! Мой муж!
Бокельзон.
Оба уходят.
На подступах к городу. Рыцарь фон Бюрен и монах, шатаясь, выходят на сцену.
Иоганн фон Бюрен. Я перейду в католическую веру.
Монах. Мы наголову разбиты! Нас просто в пух и прах разделали!
Иоганн фон Бюрен. Штединг погиб, Вестерхольт погиб, Оберштейн погиб!
Монах. Полный крах, командир.
Иоганн фон Бюрен. Все погибло. А ведь я перед атакой во весь голос прочитал построившимся солдатам изречение относительно победы пророка Михаила, которое я случайно обнаружил в Библии. Дескать, он выйдет и возрадуется силе Господней и победе, одержанной именем Господа.
Монах. Вы неверно истолковали изречение, командир. «Он выйдет» — имелся в виду актер.
Иоганн фон Бюрен. С католиком ничего подобного бы не произошло!
Монах. Вам следовало бы сперва отвлечь их внимание ложной атакой, а затем с главными силами…
Иоганн фон Бюрен. Избавьте меня от ваших слишком умных рассуждений!
Монах. И все-таки вы одержали хоть небольшую, но победу. Ведь ландскнехты изрубили пророка анабаптистов Яна Маттизона на куски.
Иоганн фон Бюрен. Хватит молоть языком. Вперед, армейский священник! Обратите меня в веру единоспасающей церкви! Окропите святой водой из бочек, дайте мне припасть к образам, обрушьте на мою грешную голову горы индульгенций, словом — сделайте все, что нужно. Давайте, давайте!
По сцене, хромая, проходят рыцарь фон Менгерссен и 2-й ландскнехт.
Герман фон Менгерссен. Я перейду в протестантскую веру!
2-й ландскнехт. Мы полностью разгромлены.
Герман фон Менгерссен. Преданы, обмануты, осмеяны и превращены в калек. Я был верным сыном церкви, и тут вдруг женщины опрокинули на меня сверху статую своего покровителя святого Августина, и нога моя исчезла, как исчезает снег с полей с приходом весны.
2-й ландскнехт. У вас теперь ни ноги, ни войска.
Монах. Вспомните о ваших прегрешениях, младший командир. При такой вашей идиотской стратегии святому Августину следовало бы обойтись с вами гораздо более жестоко.
Герман фон Менгерссен. Армейский священник, вы назначаетесь армейским пастором. Скорее обратите меня в веру великого Мартина Лютера, обрушьте на меня выдержки из катехизиса, орите над моим ухом церковные песни, одним словом, верните мне милость Божью.