Августа. Нет.
Ниффеншвандер. Он велел сжечь мои картины. Весь мой труд.
Августа. Ну и что?
Ниффеншвандер (кричит). Я ведь изображал только жизнь!
Августа. Я сыта твоей мазней.
Ниффеншвандер. Но ты верила в меня, Августа, ты единственная на свете верила в меня. Мы держались вместе, несмотря ни на какие трудности…
Августа. Я была для тебя только натурщицей. (Она уложила вещи.) Между нами все кончено.
Ниффеншвандер. Это невозможно.
Августа. Я ухожу.
Ниффеншвандер. А наши дети?..
Августа. Я забираю их. (Останавливается на мгновение у смертного одра.)
Ниффеншвандер. Так нельзя, Августа!
Августа. Прощай! (Уходит.)
Ниффеншвандер. Августа! (Бежит за ней вниз по лестнице.) Вернись, Августа! Я тебя прощаю.
В кровати приподнимается Швиттер. Он в торжественном саване. Подбородок подвязан. На шее погребальный венок. Снимает повязку с головы.
Ниффеншвандер возвращается.
Ниффеншвандер. Это безумие, Августа! Бросать меня из-за мертвеца!
Швиттер. Кровать стоит неправильно. (Разглядывает мастерскую.)
Ниффеншвандер. Вы… Вы… (Таращит на Швиттера глаза.)
Швиттер. Кровать стояла там, где сейчас стол, а стол — где сейчас кровать. (Спускает ноги с постели.) Поэтому я никогда не смогу умереть. (Снимает венок через голову.) Опять венки. Они катятся вслед за мной. (Встает с постели.) За работу. Кровать надо передвинуть.
Ниффеншвандер стоит неподвижно, выпучив глаза.
Сначала отодвинем стол и стул.
Ниффеншвандер (в отчаянии.). Вы спали с моей женой.
Швиттер. Бельгийский министр тоже спал с моей третьей женой.
Ниффеншвандер. Какое мне дело до вашего загробного министра?
Швиттер. Вы похожи на него. Взяли!
Тащит стол в глубину сцены, Ниффеншвандер невольно ему помогает.
Ниффеншвандер. Ваша смерть была лишь предлогом!
Швиттер показывает на кресло.
Коварный обман. (Несет кресло к столу.) Подлая комедия! Дьявольская ловушка!
Швиттер. Держите! (Бросает Ниффеншвандеру стул.)
Ниффеншвандер. Вы велели сжечь мои картины.
Швиттер. Свои картины я тоже сжег.
Ниффеншвандер. Вы не художник.
Швиттер. Вы тоже.
Ниффеншвандер. Ваш чек не был обеспечен.
Швиттер. Умирающий не думает о финансах… Теперь кровать.
Ниффеншвандер. Вы разрушили мою семью!
Швиттер идет к изголовью кровати.
Швиттер. Вы тяните, я буду толкать.
Ниффеншвандер. Она бросила меня!
Швиттер. Не имеет значения.
Ниффеншвандер. Для меня имеет.
Швиттер. Ниффеншвандер, мне бы ваши заботы. Я то и дело умираю, с минуты на минуту жду в этой убийственной жаре достойного ухода в вечность, отчаиваюсь потому, что это не получается как следует, а вы тут лезете с пустяками.
Ниффеншвандер (яростно). Но я не умираю. (Бросает венок на кровать.)
Швиттер. Зато я умираю. (Бросает венок на кровать.)
Ниффеншвандер. На смертном ложе не соблазняют женщину, тут молятся.
Швиттер. Ниффеншвандер, если уж кому надо молиться, то это вам. Дабы вы избавились от своего живописания. Ваши картины отравляли мне умирание полдня. Вы хотите изображать жизнь, а малюете свою жену так, что смотреть стыдно.
Ниффеншвандер. Я рисую свою жену такой, какой ее вижу!
Швиттер. Значит, ваша слепота беспредельна. Вашу жену я видел обнаженной, едва вошел в мастерскую, и потом, когда она легла ко мне. По доброй воле. О соблазнении не было и речи. Она отдалась из чувства гуманности, от щедрости натуры. Поняла, что хочется умирающему. Помогите передвинуть кровать.
Толкает кровать, Ниффеншвандер тянет ее.
Ваша жена лежала в моих объятиях. Она дрожала, металась, обнимала меня, вскрикивала. Вот это была жизнь; в ваших картинах ничего этого нет. Тяните, Ниффеншвандер, тяните. Так. Кровать на месте. Теперь стол — туда.
Они переносят стол.
Ваша мазня — бесполезная трата времени!