Инспектор. Пошли.
Мухайм. Пошли.
Его уводят. Глаузер и Шлаттер остаются.
Шлаттер. Привратник, воздуха и света в эту вонючую конуру!
Глаузер поднимает шторы, распахивает окна, гасит свечи.
Глаузер. Господин профессор, даже вам не удастся свести в могилу господина лауреата Нобелевской премии.
Шлаттер. Вы понятия не имеете о современной медицине, милейший.
Глаузер уходит.
Швиттер. Я не виноват в ваших ошибочных диагнозах.
Шлаттер. Ошибочные диагнозы… (Открывает чемоданчик.) В вашем случае, дорогуша, я ни разу не ошибся в диагнозе.
Швиттер. В конце концов, я еще не мертв.
Шлаттер. Больше не мертвы.
Швиттер. Только не уверяйте меня и вы, что я воскрес.
Шлаттер. Отнюдь не собираюсь преподносить вам богословские доказательства.
Швиттер. Безобразие, что я еще жив.
Шлаттер. Допускаю, милейший, допускаю. (Достает из чемоданчика стетоскоп, садится к столу.) Осмотрим-ка вас еще разок. Идите сюда.
Швиттер кладет сигару на левую печку и становится перед доктором.
Сначала пульс.
Швиттер. Недавно он был очень замедленным.
Шлаттер. Молчите! (Берет его руку.) Юноша. (Недоверчиво его оглядывает.) Снимите рубашку! (Выслушивает через стетоскоп сердце.) Не дышать! Дышите. Не дышать. Повернитесь спиной. (Выслушивает легкие.) Дышите глубже. Глубже. Покашляйте.
Швиттер выполняет все указания.
Уму непостижимо! (Опять смотрит на него недоверчиво.) Садитесь.
Швиттер садится в кресло.
Интересно, какое давление. (Надевает ему на руку манжету, измеряет кровяное давление.) О, священный Эскулап! (Измеряет еще раз.) Меня пот прошиб! (Сидит, уставившись в пространство.)
Швиттер. Закончили?
Шлаттер. Закончил. (Укладывает инструментарий в чемоданчик.)
Швиттер встает.
Жарко. (Протирает очки.) Будто солнце и не заходило.
Швиттер. Самый длинный день.
Шлаттер. День Страшного суда. (Надевает очки.) По меньшей мере, для нас, медиков. Дружочек, ведь я пришел сюда, чтобы позаботиться о вашем драгоценном трупе.
Швиттер. Полагаю.
Шлаттер. Но время еще не пришло.
Швиттер. Наконец-то и вы проявляете нетерпение.
Шлаттер. Дорогой мой, медицина потерпела самое большое фиаско за все столетие. Сердечные тоны и дыхательные шумы у вас в изумительном порядке.
Молчание.
Настроение у меня безутешное.
Молчание.
Просто отвратное. (Встает.) И кровяное давление почти идеальное.
Швиттер. Это неправда! Я гнию, разлагаюсь! Я на последнем издыхании!
Шлаттер. У вас уникальный организм.
Швиттер. Вы лжете.
Шлаттер. Уважаемый маэстро, если вы мне сейчас не поверите…
Швиттер. Вы всегда лгали.
Шлаттер. Я — хирург.
Швиттер. Ага: еще одна операция, мой дорогой, и мы встанем на ноги, еще одна небольшая коррекция, и худшее останется позади, еще одна процедура, и можно пускаться в пляс.
Шлаттер. При вашем катастрофическом состоянии ложь была просто заповедью гуманности.
Швиттер. Не верю ни одному вашему слову.
Шлаттер. Морального повода обманывать вас больше нет.
Швиттер (рычит). Я умру.
Шлаттер. Когда-нибудь наверняка.
Швиттер. Теперь!
Молчание.
С часу на час жду смерти!
Шлаттер. А я несколько месяцев, но у вас даже перистальтика активизировалась.
В мастерскую входит издатель Коппе с венком в руках. Оторопев, останавливается.
Коппе. Швиттер!.. Вот это да!..
Швиттер прыгает в постель.
Профессор Шлаттер! Он снова ожил!
Шлаттер. Еще как.
Коппе. Черт возьми! Вы мне можете объяснить…
Шлаттер. Объяснять нечего.
Коппе. Но ведь вы констатировали смерть.
Шлаттер. Именно.
Коппе. Во второй раз. В моем присутствии.
Шлаттер. И во второй раз он был мертв. (Прикрепляет рентгеновские снимки к веревке, на которой висели пеленки.)