— Не дергай скорости, — сказал Алексей. — Выжимай педаль сцепления плавно. Пошли. Зеленый свет.
Машина тронулась в сразу неистово помчавшемся железном стаде машин, и Алексей отвернулся к окну, он, наверное, не хотел и не мог сейчас видеть суматошных движений рук Олега Геннадьевича, с металлическим рокотом переводящего скорости, и белой полоски его зубов, прикусивших верхнюю губу.
— Старею, вероятно, Алеша… Живешь как заведенный, в сумасшедшем ритме. К вечеру устаю чертовски. А голова будто кибернетическая машина: даны параметры — и все в одном направлении! — с горячностью заговорил Олег Геннадьевич. — Будь это не ты, никогда не сел бы вот так за руль! По-моему, у меня никаких шоферских данных!.. Если бы такая реакция была на войне — ухлопало бы в первой атаке…
— Прекрати ныть, Олег, — сказал Алексей. — Если уж сел, то прошу — спокойствие. Это для тебя сейчас главное.
Никита смотрел на затылок Олега Геннадьевича и, уже не стараясь подавить в себе неприязнь к нему, завозился на заднем сиденье, и тотчас Алексей посмотрел внимательно, спросил с сочувствием:
— Ты что, брат? Надоело?
— Да, одурел от жары, — проговорил Никита. — Мы скоро приедем?
— Два квартала осталось, — ответил Олег Геннадьевич. — Как в бане. Хоть бы дождь, правда?
— Я не люблю дождь, — сказал с необъяснимым вызовом Никита. — Пусть уж лучше жара.
— Да, в общем, конечно, так, — легко согласился Олег Геннадьевич. — В ваши годы мы думали так же. Помнишь, Алеша, как мы ненавидели на фронте дождь и снег? Слава богу, что ваши ощущения не связаны с войной.
— Слава богу, — раздраженно ответил Никита.
— Ты кого-нибудь встречал в последние годы? — спросил Алексей. — Из роты, из полка…
— В последние годы? Нет. Никого… Нет, ты знаешь, встречал. Да, встречал! — оживленно поправился Олег Геннадьевич. — Лет пять назад. Ехал в Кисловодск, вижу, в вагоне стоит проводник высоченного такого роста, и, знаешь, вижу — какое-то знакомое у него лицо. Будто во сне видел. Где я его встречал? Когда? Вхожу в купе, говорю жене: «По-моему, с проводником из нашего вагона я вместе воевал, но, хоть убей, забыл его фамилию. Сейчас приглашу его в купе и спрошу». Жена говорит: «Неудобно. А если ты ошибся? Есть ведь похожие типы людей». Так мы с ним, Алеша, и не поговорили. А в Кисловодске вдруг вспомнил: Баранов! Старший сержант Баранов, мой командир отделения! Очень досадно было, да поздно!..
— Ты, пожалуй, не ошибся: Баранов, кажется, откуда-то из Ставрополя. Но откуда точно, тоже забыл.
— А ты кого-нибудь встречал?
— Кроме тебя — нет, — ответил Алексей и, помолчав, добавил задумчиво: — Никого. От нашего фронтового поколения немного осталось. Вообще его уже почти пет. Половина выбита под Сталинградом, остальные под Курском, потом на Днепре. Наш год призывался в сорок втором. И сразу — под Сталинград. Нам с тобой крупно повезло.
— Конечно, Алеша, ты прав, мальчишками были… Здесь левый поворот? Левый? Но где же знак? — встревоженно заерзал, задвигался Олег Геннадьевич, подаваясь к стеклу. — Почему я не вижу знака?
— Здесь его никогда и не было. Пора знать свои .Черемушки. Это Профсоюзная. Какой твой дом?
— Да, конечно, мы приехали, — возбужденно заговорил Олег Геннадьевич, оборачивая к Алексею обрадованное, разгоряченное лицо. — Просто не верю, что я сам вел машину через весь город! Вот этот дом, за магазином «Мебель». Здесь я на пятом этаже.
— Давай к подъезду. Включи сигнал поворота.
Олег Геннадьевич остановил машину напротив каменной арки ворот, вдохнул на полную грудь воздух, с каким-то ребяческим облегчением тихонько засмеялся счастливым смехом совершившего тяжелый труд человека. Алексей выключил сигнал поворота, сказал ровным голосом:
— Ты забыл выключить мигалку. За вождение я бы тебе поставил тройку. Нет плавности. Рвешь скорости. Еще боишься машин. На сегодня все.
— Тройку? Да я сам бы себе двойку поставил, Алеша! Но первый блин всегда комом. В нашем кабэ в таких случаях говорят: приложим силы, доведем до кондиции! Спасибо тебе за все! Подожди! — Олег Геннадьевич перестал смеяться, положил руку на плечо Алексея, потянул к себе, затормошил его. — Подожди, разве ты не зайдешь? Не-ет, прошу ко мне! Сейчас мы уютно посидим, достанем что-нибудь ледяное из холодильника… Правда, нет жены дома. Но мы сами. Есть, капитан? Прошу!
И Олег Геннадьевич, счастливо сияя, вылез из машины, надел пиджак, и при этом в лице его, в том, как он застегивал пуговицу, было удовлетворение собой, некая растроганность даже.