Русская литература находится на одной из сияющих солнечных вершин всемирной культуры, и это надо помнить, этим надо гордиться, это надо уметь беречь.
— Прошло более сорока лет с начала Великой Отечественной войны. Ее тяжкий и героический опыт ярко отразился во многих произведениях ее участников. Теперь появились молодые писатели, которые тоже пишут о войне. Как вы смотрите на их попытки?
— Было бы нелепо «запрещать» писать о войне тем, кто, как говорится, не нюхал пороха, — этак может прерваться историческая память народа. И все-таки, мне кажется, не может человек изобразить войну во всей ее страшной достоверности, если сам не почувствовал, как оглушает в атаке пулеметная очередь, если сам не видел вздувшиеся от зноя трупы в траве, не выжаривал из гимнастерки вшей, если не стрелял по наползающим на огневую позицию танкам… Василь Быков, Юрий Гончаров, Виктор Астафьев, Владимир Богомолов, Евгений Носов — художники предельной достоверности, жесткой преданности фронтовой правде. Я хочу вспомнить писателя, к сожалению, рано ушедшего из жизни, Константина Воробьева, автора повести «Убиты под Москвой». Этот крупный художник не любил мелькать на литературной сцене, был человеком негромкого голоса, — может быть, поэтому критики до сих пор не восхитились им и не поняли его. Константин Воробьев знал, что такое жизнь на войне и что такое смерть на поле боя.
Нет таких талантов, которые правдиво воссоздали бы жизнь, не участвуя в ней. Литература «по слухам», литература отраженного чужого чувства — имитационная, вторичная, рассчитанная, умозрительная. О любви, ненависти, отчаянии, восторге может написать только тот, кто сам это испытал. Исключения, разумеется, всегда есть. Однако литература поверяется жизнью, жизнь поверяется литературой. Расторопный копиист просто калькирует действительность, ничего не осмысливая в ней. Чтобы создать Дон Кихота, Фауста, Андрея Болконского, братьев Карамазовых, Григория Мелехова, чтобы создать величайшую литературу от древности до наших дней, надо было художнику, поэту видеть, знать своих современников, пережить и перечувствовать свою эпоху, свое время, целые «войны» чувств, и не только отразить реальность и человека в ней, но и — самое главное — осмыслить ее и их, будучи в едином лице и Иисусом Христом и Понтием Пилатом…
1982
«Дорожите каждым днем своего земного срока»
(Диалог с журналистом Виктором Бухановым)
— Юрий Васильевич, в самой краткой форме: что вы думаете о юности как о возрастном отрезке жизненного пути и, в частности, о ее временном преимуществе перед старшими поколениями, которое так часто определяют обиходной фразой: «У вас еще все впереди»?
— У юности, неповторимой поры человеческой жизни, множество преимуществ. Среди них — острота и свежесть восприятия мира, отсутствие нажитых дурных привычек, подчас регламентирующих жизнь зрелого человека, и то радостное и чуть тревожное ощущение неизведанных путей, когда голову кружит возможность выбрать любой из них. Но главное ее преимущество, перед которым отступают все другие, — в обилии отведенного для жизни времени: только лишь открыта загадочная книга бытия, которую предстоит прочесть каждому, и бесконечная свобода от какой бы то ни было фатальности и конечности отпущенного всем нам земного срока.
Через это проходят все. Было время, когда и я верил в бесконечность своей юности. Это ощущение не надо умышленно разрушать, просто нужно быть готовым к тому, что однажды, спустя годы, вы испытаете странное ощущение убыстренного колеса времени, роковое вращение которого невозможно остановить, и вы на миг почувствуете себя чем-то вроде песчинки, затерянной в безмерной скорости Вселенной и обреченной раствориться в ее черном пространстве. Это миг, когда открываются ворота в повое состояние неизбежной старости. Есть, однако, в этом осознании своя разумная и организующая сила: она помогает корректировать собственную жизнь и высвечивает всю ее неповторимость, одноразовость — о чем мы постоянно забываем в суете и сутолоке будней.