Так и любовь.
То вспыхнет тоже,
То вдруг погаснет, на беду…
Она у нас с тобой похожа
На ту капризную звезду.
Мне долго было неизвестно,
Как жизнь планетная течет.
Однажды тайну тел небесных
Открыл мне старый звездочет.
На голубые глядя точки,
Сказал он мне тогда:
— Сравни
Все эти звезды-одиночки,
Без перемен горят они…
А ваша,
Что предстала взглядам
Печальным признаком беды,
Не одинока…
Это рядом
Бредут по небу
Две звезды.
"Еще недавно нам вдвоем…"
Еще недавно нам вдвоем
Так хорошо и складно пелось.
Но вот гляжу в лицо твое
И думаю:
Куда все делось?
Но память прошлое хранит,
Душа моя к тебе стремится…
Так, вздрогнув,
Все еще летит
Убитая в полете птица.
"Их взяли, тронутыми гарью…"
Их взяли,
Тронутыми гарью,
На поле, выжженном дотла:
Одна была немецкой сталью,
Другая русскою была.
Но сталевары
С равной честью,
Свою лишь взглядом отличив,
Две стали положили вместе
В огонь мартеновской печи.
Война!
Она и сталь калечит.
Мартен как госпиталь, и в нем
Ее, изломанную, лечат,
Ей возвращают жизнь огнем.
Чужая сталь —
С ее виною,
С позорной метою креста, —
Омытая целебным зноем,
Как наша,
Стала вдруг чиста.
Чиста,
Как в первое плавленье,
Когда она перед войной
Еще ждала предназначенья
Стать трактором и бороной.
И потому
Не странно даже,
Что, становясь все горячей,
Она, чужая, вместе с нашей
Сливается
В один ручей.
"Пересохли жаркие ручьи…"
Пересохли жаркие ручьи,
Отпылали, отшумели страсти…
Возвратись от доменной печи,
Охнул, слег и…
Умер старый мастер.
Не было сединки в бороде,
Даже грудь, по слухам, не болела,
Просто у него в большом труде
От железа кровь отяжелела.
И зимой
По стуже ледяной,
Знойным летом, в мареве белесом,
Взятое из недр земли родной,
Поездами шло к нему железо.
Дань земли,
Что брал он, велика:
Из ручьев горячих,
Бивших в створы,
Огненная вышла бы река,
А из руд
Могли б сложиться горы.
И теперь
За все, что в недрах брал,
Что в огне горячем переделал,
Он земле в уплату отдавал
Маленькое сухонькое тело.
Никому,
Кто знал его давно,
Не казалась малой эта плата.
Сухонькое, легкое, оно
Стоило того,
Что было взято.
ТРУДОВАЯ КНИЖКА
Одна страница перелистнута,
Шесть строк —
И книжка прочтена.
Но в эти строки мною втиснуто,
Полжизни, не считая сна.
Она скромна.
Сусальным золотом
Ее никто не покрывал.
Вот первая строка —
под молотом
Два года я ее ковал.
Душа от гордости расправилась
У парня, росшего в селе.
И каждый видел,
Что прибавилось
Одним рабочим на земле.
Второй строкой
Три года отнято,
Она была в литейной отлита…
В те дни,
Не очень отдаленные,
Она казалась огневой.
Теперь остыла, закаленная,
И отливает синевой.
Шесть строк,
И кованых и плавленых,
Шесть строк,
Коротких и простых,
Шесть вех,
Негаданно поставленных
На поворотах
На крутых.
Шесть глав
Неповторимой повести
О судьбах на земле родной,
Шесть строк —
Как шесть упреков совести
За не написанное мной…
Припоминаю наставления
Литейщиков и кузнецов,
На что потратить вдохновение,
И красоту, и силу слов:
— Пиши, да так,
Чтоб сердце плавилось
В неубывающем тепле,
Чтоб каждый видел,
Что прибавилось
Одним поэтом на земле…