Она мне сказала
С лукавым цыганским азартом:
— Во многих же семьях
Красавицам спутал ты карты.
Скажу имена их,
Да только не надо скупиться.
— Скажи-ка, а впрочем,
Зачем же…
Напрасно трудиться!
Я верю цыганкам.
Они — как поэты-провидцы,
Всю жизнь они смотрят
На разные встречные лица,
Всю жизнь они бродят,
Всю жизнь они новых встречают.
И радость и горе —
Всё, всё они в нас замечают.
И сам я бродяга
И многое, многое знаю.
Сказал я цыганке:
— Давай
Я тебе погадаю!
"Ну полно… Полно…"
Ну полно...
Полно...
Мне тоскливо!..
Угомонись,
Раздор не сей.
Зачем же так несправедливо
Ругаешь ты моих друзей?
Ты злишься,
Что они приходят
Смущать нездешней красотой,
Что в поздний час меня уводят
Бродить под звездной высотой.
Не знаю,
Чем ты оскорбилась,
Когда сказала, их браня:
— Они тебе, скажи на милость,
Дороже хлеба и меня!
Ну полно же,
На них не сетуй.
Вершители людских судеб,
Мои друзья — они поэты,
Необходимые, как хлеб…
И все ж
Их не сравню с тобою.
Без хлеба все-таки живут.
Ты — воздух мой,
А без него я
Не проживу и трех минут.
ЛЮБКА-ЛЮБОЧКА
Утром — Любкой,
Ночью — Любочкой…
Отряхнув с души золу,
С виноватою улыбочкой
Проходила по селу.
Шла неспешно,
Будто с ведрами,
Выводя за шагом шаг,
И покачивала бедрами
По привычке,
Просто так.
Обзывали Любку шлюхою.
Злые женщины порой.
Начинали слово буквою
Из алфавита второй.
Мужики с недоброй шуточкой
Свой дневной вершили суд.
Шла и знала:
Ночью Любочкой,
Утром Любкой назовут…
Шла отпетая, небрежная,
Под лузгу недобрых ляс,
Всю себя, нахально грешную,
Выставляла
Напоказ.
Отметая ночи ложные,
На меже вблизи села,
На другие непохожая
Ночь у Любочки была.
В играх звездного свечения,
С перепевом петухов
Ночь любви и очищения
Ото всех былых грехов.
Ночь, не сделавшая просева,
Ночь, не вспомнившая зла.
Ничего с души не сбросила,
Все с собою понесла.
Тихо, полная смирения,
Понесла в рассветный дым
Новое сердцебиение
Рядом,
Рядом со своим.
Сын приспел.
Нужны и метрики.
Вот, припав теплом к теплу,
С белым ситцевым конвертиком
Мать ступала по селу.
Мать ступала.
В знак прощения
Приподняли старики
Троеперстно, как крещение,
Лаковые козырьки.
Мать ступала.
И глумливые
Смолкли бабы у дверей,
Даже самые ревнивые
Стали к Любочке добрей.
Эти добрые и дружные
В мальчике
Из доброты
Все простили б,
Даже мужние,
Даже мужние черты…
Шла,
Впервые некоримая,
И несла, забывши все,
На судах неоспоримое
Оправдание свое.
"Все открыто, все наружу…"
Все открыто,
Все наружу,
Но уже шепчу, скорбя:
Закрывай, Василий, душу,
Не выстуживай себя.
Стали глубже норы лисьи,
Стал пышнее ворс лисят…
Листья...
Листья...
Листья...
Листья
Золотой пургой летят…
Кружат…
Кружат…
Кружат...
Кружат
В слезной скуке ноября.
Закрывай, Василий, душу,
Не выстуживай себя.
"Голова моя, головушка…"
Голова моя,
Головушка,
Недомога и разлад.
Будто вызревшее полюшко
Поприбил мне кудри град.