Припоминалась тишина метро,
Блеск мрамора,
Не омраченный тенями.
А здесь за мной
Под музыку ветров
Война сползала
Теми же ступенями.
Уже внизу,
Где я стоял,
На плиты грянул свет картечью.
— Что впереди?
— Судьба твоя! —
Так надо же идти навстречу!..
* * *
И я пошел.
Какой простор
Скрывали узкие ворота!
Передо мной ревел мотор
Невиданного самолета
Так яростно, что я едва
Мог разобрать станков погудки..
Она шла мимо.
— Кто?
— Вдова…
— Давно?
— Пошли вторые сутки.
О, как же быстро угасал
Тот яркий золотистый локон!
Когда-то синие глаза
Глядели как бы издалека.
Но мнилось,
Здесь на глубине
Ее глаза, со мной встречаясь,
Через туманы шли ко мне,
Все шли и шли,
Не приближаясь,
— Вот мы и встретились с тобой.
Ты — все такой, а я повяла… —
И отрешенно повторяла: —
Ты — все такой, ты — все такой…
Скажи, чем жизнь оборонить,
Каким трудом,
Каким гореньем,
Чтоб навсегда похоронить
И войн
И болей повторенье?..
* * *
— Такое горе не пройдет!
Она навек затосковала…
Ты понял, что ее гнетет?
Ты слышал, что она сказала?
Мой спутник принялся ворчать:
— Подумай, да ответ неси ей.
А ведь на это отвечать
Всем миром надо,
Всей Россией,
Да так,
Чтобы ответ был крут,
Упруг и прочен, как пружина.
Я лично верю только в труд,
В труд и металл.
Нужна машина!
Ты самолету отдаешь
Все для того,
Чтобы взлетел он.
И потому он так хорош.
А знаешь, из чего он сделан?
Блестя,
От нас недалеко,
Стоял тот в солнечном металле.
— Все кажется — из пустяков,
Из хрупких, крохотных деталей,
Но мысль конструктора прошла,
Все оглядев и все потрогав,
И каждая деталь нашла
Свою великую дорогу,
Так в каждом,
Кто себя найдет,
Кто посмотреть вперед решится,
Все неживое — отпадет,
Все лишнее — отшелушится.
* * *
От купола
За белый круг
Перепорхнул и закружился
Мой маленький крылатый друг.
— Смотри, да он никак прижился
И вьет гнездо?
Ну, впору, вей!
Над радугой
Спиральных колец
Ловчился серый воробей —
Мой превеликий чудотворец.
«Чего-чего, — шумит, — я мал!
Чего-чего!..»
Взмахнул крылами,
Перевернулся и поймал
Он стружку яркую, как пламя,
Понес в гнездо.
И даже сон
Не каждому такой приснится:
Под куполом казался он
Какой-то сказочной жар-птицей.
* * *
Шурша разводами колес,
Ведущим новой эскадрильи
Наш Як торжественно пронес
Свои размашистые крылья,
Где надпись просто, без прикрас,
Мне говорила лучше оды,
Что этот фронтовой заказ
Получен был от пчеловодов.
А рядом,
К золотым словам
Приглядываясь оком древним,
Шагал неторопливо сам
Военный атташе деревни.
— Спасибо, детки, за труды,
Спасибо!.. Не видал такое!.. —
И луч библейской бороды
Свивал дрожавшею рукою.
— Машина эта — в самый раз.
Таких бы нам теперь поболе!.. —
Из-под бровей не видно глаз,
Но ясно, что старик доволен. —
Когда б еще была пчела
Здесь нарисована…
Смекнули?!
Чтоб, значит, знала немчура
Про необыкновенный улей!
Начнут враги атаковать,
А нашу марку тут и видно!..
— Дед, кровное-то отдавать,
Поди, ведь как-нибудь обидно?
Взглянул! из-под седых бровей
И чуть ворчливо:
— За два года
Я, дитятко, трех сыновей
И десять внуков
Миру отдал.
* * *
Дыханием горячей страсти
Обдав чешуйки-кирпичи,
Открылось чрево
В красной пасти
Проголодавшейся печи,
И, губы
Стоязыко тронув,
Мне высказала нрав крутой,
Подобно алчному дракону,
Не утоленному едой.