А рестораны!
Молодость, прости,
Что, в них бывая,
По нехватке знанья
Боялся я
Не так произнести
Столичных блюд
Мудреные названья.
Еда едой,
Хоть голод
Страшный зверь,
Не веселее
Голодать и душам.
В Москве тогда,
Как, впрочем, и теперь,
С духовной пищей
Было тоже лучше.
Прекрасному
С тех пор я счет веду
И жизни приношу
Благодаренье,
Что видел я
Улановой паренье,
С Качаловым сидел
В одном ряду.
Душа моя
Светилась новизной,
Новей, чем холст
При первой нагрунтовке.
Усталым я шагал
Из Третьяковки,
Как после пересмен
Из проходной.
Печальный Врубель,
Нестеров, Крамской,
Что не пришел еще,
О том жалею…
В тот грустный день
Прощания с Москвой
Я тихо продвигался
К Мавзолею…
* * *
Я буду помнить
Весь свой век
Игру снегов
И холод чертовый.
Мороз и снег,
Мороз и снег,
Как в январе
Двадцать четвертого.
Плечом к плечу,
Плечом к плечу
Мы шли безмолвно.
Снег, не вейся!
Придем из вьюги
К Ильичу,
Войдем с мороза
И согреемся.
Снег и мороз.
Поток людей
Был смутен
Смутностью былинною.
Противник всех очередей,
Я был доволен
Самой длинною.
Старушка —
Из-за трех одеж, —
Нарушив строгость
Ненамеренно,
Как будто шла
К живому Ленину,
Спросила тихо:
— С чем идешь?
Припомнив
Быль и небылицы,
Я шел к нему,
Продрогший весь,
Что был он, —
Лично убедиться,
И в том увериться,
Что есть.
Снег,
Снег…
Сквозь снег
И ветер адовый,
Что мне в лицо
Шрапнелью бил,
Я шел к нему
С судьбою братовой,
Который так его любил.
Снег…
Снег…
И только башни — вехами,
И только выучка — терпи.
Я с трудовыми шел успехами
И с неудачами в любви.
Снег…
Снег…
Но часовых видать.
Все ближе блеск
Штыка почетного.
В буденовках бы им стоять,
Как в январе
Двадцать четвертого.
Пусть форма та
Века пройдет,
Пусть, вызывая
Чувство странности,
В ней Революция живет
В своей суровой
Первозданности.
Вниз...
Вниз…
Тепло.
Там Ленин спал,
Не потревоженный шагами.
Там темный камень
Прозревал
Голубоватыми цветами.
Вниз…
Вниз…
В печальном полукруге
Судеб, как бы обнявших гроб,
Лежали трудовые руки,
Светился думающий лоб.
Вниз…
Вниз…
Лицо его сурово,
Широк,
Высок бровей размах.
И недосказанное слово
Еще теплело на губах…
Я думал,
Душу облегча,
Счастливо выйду
С легкой ношею,
А выходил от Ильича
С нагрузкою,
Намного большею.
Я старше,
Я мудрее стал,
Как будто он
За все мучения
На всю большую жизнь
Мне дал
Ответственное поручение.
Не знаю,
Сколько буду жить.
Но, отработав
В цехе огненном,
Приду однажды доложить,
Что сделано
И что исполнено…
* * *
Москва, Москва,
Бывало ль хорошо,
Бывало ль плохо,
Бодрый иль усталый,
Как через сердце
Родины большой,
Я шел через тебя
Кровинкой малой.
И счастлив я,
Что узами родства
Сыны земли, как я,
С тобой роднятся.
Ты не имеешь права
Жить, Москва,
Одними теми,
Что в тебе родятся.
Сказать «люблю»,
Душой не покривив,
Сказать не смею,
Это слишком мало!
Ты выше неприязни
И любви,
Ты для меня, Москва,
Судьбою стала.