Не знаю,
По моей ли воле
Иль по своей,
Сыграв в козлы,
Машина поднялась над полем
С набором синей крутизны.
Она брала все круче, круче,
Она уже несла меня
Над взрывом,
Близким и гремучим,
Над жаркою взрывною тучей,
Над красной кипенью огня.
Она летела
С разворотом,
Казалось, на хромом крыле,
Как будто своего пилота
Высматривала на земле.
Высок был взрыв,
Огонь был плотен,
Была невидимой земля.
Я самолету дал руля
И крылья повернул на полдень.
На полдень!
На высокий свет,
Когда земля
Верней глядится.
На полдень,
Лучший из примет,
На полдень,
Чтоб не заблудиться.
Потом я глянул за пожар,
За отсвет горестного праздника,
Где на шоссе, застыв у «газика».
Еще стоял мой комиссар.
Счастливей
Злого божества,
За счастье
Заплативший дорого,
Я сатанел от торжества,
Я пел и плакал от восторга.
Я с песней юности летел,
Я плыл по синеве
С той песней,
Что Марьяне пел
В сибирской стороне.
Как ни летел,
Как ни глядел,
Но в небесах скупых
Я звезд не видел голубых,
Не видел золотых.
Как ни летел,
Как ни глядел,
Все время видел ту,
Опять попавшую в беду
Кровавую звезду.
Как ни летел,
Как ни глядел,
Я видел с высоты
Горевшие огнем беды
Лишь красные цветы.
В огне ветров
От тех цветов,
Что родила война,
Летят засеять времена
Стальные семена…
Машина высилась
И высилась,
И ветер терся о бока.
Уже Седьмое небо близилось,
Уже редели облака.
На крылья падал свет полуденный,
На их кресты, чужие нам.
И вот зенитные орудия
Ударили по тем крестам.
Чужими крыльями возвышенный:
— Свой!.. Свой!.. —
Кричал я с высоты,
Но гневная земля не слышала
И снова целилась в кресты…
И стала мысль моя
Пронзительной:
Неужто мне не долететь
И под личиной омерзительной
Вот так безвестно умереть!
Среди нескошенного клевера
Мои останки догорят,
Традиционного пропеллера
На месте том не водрузят.
По русским вековым традициям
И старики и ребятье
Ославят это место фрицевым,
Не зная, что оно мое.
Ну нет!
Отринув мысли страшные,
Загадки загадав рулям,
Какие-то сверхпилотажные
Выписывал я кренделя.
Земную силу и небесную
Я заклинал заклятьем слов:
— Ты пронеси меня над бездною!
Ну, пронеси! —
И пронесло.
И пронесло над всеми страхами,
И я сказал машине:
— Гут!.. —
Когда зенитки отбабахали,
Обидно стало:
Плохо бьют.
Так думал я, удачей хвастая,
Но тут же,
Радость омрачив,
Как факел, красный И-16-й
Вдруг вымахнул и застрочил.
Уже не ждал исхода доброго,
Знал наперед, смиряя дрожь,
Что от такого
Крутолобого,
Как от зениток, не уйдешь.
Забыл я и слова хвалебные,
Опять мне стало не до них.
Заход—
И звезды семинебные
Посыпались из глаз моих…
Заход…
Ошеломленный, раненный,
В сознанье, что еще живой,
Косынку, помнится, Марьянину
Я выбросил над головой.
Должно, в секунду ту опасную
Меня лишь это и спасло…
Куда ее с каймою красною
Высоким ветром занесло?..
Мой разум потерял сознание,
Но даже в смутной пелене
Им отданные приказания
Еще работали во мне.
И вдруг…
Снижение…
Снижение…
Близка земля…
Кусты…
Трава…
Закон земного притяжения
Вступил в жестокие права.
И — ночь!..
И странное свеченье!
И бред,
И боль,
И страх в душе,
Что я упал на том ничейном,
На том горячем рубеже…