* * *
Зачем они?
Куда они?
Ко мне из ночи торопливо
Бегут бикфордовы огни,
Все к сердцу, к сердцу —
К центру взрыва.
Бегут огни,
Вот-вот удар…
Нет, это с огненным зарядом
Меня расстреливает взглядом
Неумолимый комиссар.
Был приговор суров и краток:
В распыл меня,
На синий дым
За то, что не пополз за ним,
Когда он уползал в распадок.
Печальный круг в моей судьбе
Замкнул он, холодно сказавши:
— Ответь мне,
Без вести пропавший,
Что доложить мне о тебе?
Как ты, погибшие в позоре,
Как ты, утратившие честь,
Теряют имя…
— Имя есть!..
Я Горин!..
Я Василий Горин!..
— Эх, Вася, Вася,
Друг ты мой,
Мечтал я встретиться иначе… —
И вижу, плачет надо мной,
Но разве комиссары плачут?!
Да нет, такого не проймешь,
Нет, нет, не мог он прослезиться.
Нет! В комиссаровых петлицах
Птиц не было…
— Не узнаешь?..
В глазах
Еще туманы плыли,
Дрожала серая пыльца.
Вдруг ветерок —
И проступили
Черты знакомого лица.
Синели щеки
В бритом глянце,
На лоб свисал
Цыганский чуб…
И вспомнил я аэроклуб
И Федю Зыкова, «испанца».
Так звался он, товарищ наш,
За то, что в памятное лето
Шумел, идя на пилотаж:
— Даешь Бургос!
— Даешь Толедо!
Уже тогда имел он виды
В своей цыганской голове
На крыльях
Подоспеть к Мадриду,
А подоспел
К родной Москве.
Былых фронтов
Сменился адрес,
А враг все тот,
Такой же злой.
— Что, Федя…
То есть дон Фернандес?
— Так... Радуюсь, что ты живой…
Слезился глаз
Слезой нетрезвой.
— Прости…
— За что?! —
И он, обняв:
— Ведь это я тебя подрезал…
Ты понимаешь, Вася… Я!..
— Как ты?! —
Я застонал невольно
И памятью упал во тьму…
Но как бы ни было мне больно,
Случится — я опять пойму!
Поймет ли нас
Потомок дальний,
И догадается ли он
О том, что к полосе нейтральной
Летели пули с двух сторон.
Он как бы и мудрей и старе,
Но где-то там, уже в раю,
В моем безумном комиссаре
Признает ли он кровь свою?
Мы все в пылу.
Мы прямо с пыла.
Не остудил бы скрип пера,
Что, дескать, и не надо было
Все то, что было
У пра-пра…
Пусть будет так.
Но, встретив друга,
Оспорю мудрость всех наук.
Жизнь мчится по закону круга:
Круг малый
Входит в больший, круг.
Любая точка замыканья
В итоге жизни и борьбы
Как утверждение судьбы,
А вместе с тем
И отрицанье…
Прав и неверующих суд,
Но правдой очень поздней меры,
Которую солдаты веры
Своей борьбою пронесут.
Все круг:
Круг радости и гнева,
Круг разрушенья,
Крут творца,
Круг от посева до посева,
Круг от рожденья
До конца…
ЭПИЛОГ ПРОЩАНИЙ
Становится память короче,
И все, что на сердце храню,
Покрыто золою…
А впрочем,
Зола бережлива к огню.
Чтоб добрые угли не тухли,
Чтоб новый костер полыхал,
Мой пращур горящие угли
До срока в золе сберегал.
Гордясь драгоценною ношей,
Он в темные нес их углы…
Меж нами
Есть разница все же:
Нам выпало больше золы.
* * *
За временем,
За расстояньем
Устал я памятью беречь
Тех лет одни лишь расставанья
Без ожиданий новых встреч.
Вдруг над уставшей головой,
Пройдя, распорет поднебесье
Наш самолет сверхзвуковой:
Все вспомнится,
Все, все воскреснет.
Мы строились среди снегов,
Где с первою слезою в дыме
Все начинается с костров
И рук, протянутых над ними.
Мы небо
На пленах несли,
Чтоб мир
Не одичал во мраке.
Но где те Лаги,
Где те Яки,
Которые его спасли?
Давно их нет.
На рубежи
Уходят стаи реактивных.
Их нет, но в заводских архивах
Еще хранятся чертежи.
А если нету таковых,
Я памятью пробел заполню.
Еще я чувствую и помню,
Как трудно делали мы их.