ПИСЬМО УЧИТЕЛЮ
В родном ауле, юный небожитель, Я мог укрыться под крылом орла. Но выше всех парили вы, учитель, И двойка мне поставлена была. Ваш строгий стол казался мне утесом, Большая карта украшала класс. И я врасплох застигнут был вопросом: – А где тут Белоруссия у нас? Что знал я? Наши сакли, наши скалы, Речушку, что внизу текла, бурля. Беспомощно рука моя искала Лесистый край, далекие поля. На карте были контуры и краски, Я озирал и запад и восток. Однако даже с помощью указки Достичь успеха в поисках не мог. Задачу непосильную решая, Я, обведя простор цветистый весь, Ответил: – Белоруссия большая, Я думаю, она и там и здесь… От крымских пляжей до таежной дали Все заключил я в этот круг сполна. Вы сокрушенно головой качали: – Да это ж Енисей, а не Двина… Тогда я двойку получил в награду И выслушал суровый ваш упрек. – У карты фантазировать не надо, А надо честно выучить урок. На критику я отвечаю редко, Обиду в сердце долго не ношу. Но, мой учитель, давнюю отметку Исправьте… Я почтительно прошу. Я оказался прав. Поверьте чуду. Да, Беларусь бескрайна. Так и есть, Поскольку ныне славятся повсюду Ее отвага, мастерство и честь. Ее грузовики гудят в Сибири, Ее поэтов любит Дагестан. Года идут, но не померкло в мире Наследье белорусских партизан. О, мой учитель, эти факты взвесьте И двойку ликвидируйте мою. …У крепостной стены в бессмертном Бресте Я с непокрытой головой стою.
РАЗГОВОР С ЧАСАМИ
В доме я и часы. Мы одни. Колокольной достигнув минуты, Медно пробили полночь они И спросили: – Не спишь почему ты?
– В этом женщины грешной вина: Накануне сегодняшней ночи Нанесла мне обиду она, От которой заснуть нету мочи.
Отозвались часы в тишине: – Вечно в мире случалось такое. Видит женщина в сладостном сне, Как не спишь ты, лишенный покоя…
В доме я и часы Мы одни. Колокольной достигнув минуты, Медно пробили полночь они И спросили – – Не спишь почему ты?
– Как уснешь, если та, что мила И безгрешна душою земною, Предвечерней порою была Ненароком обижена мною.
– Не терзайся. Случалось, что сон Вдруг терял виноватый мужчина. И не ведал того, что прощен, Что печали исчезла причина.
В доме я и часы Мы одни. Полуночничаем поневоле… От обиды, судьба, охрани И не дай мне обидчика роли.
МОЙ КРАЙ ОГРОМНЫМ НЕ ЗОВИ…
– Мой край огромным не зови, – На карте он птенцом нахохлился… Но в мире есть страна любви! Страна любви, где ты находишься?..
– Я – здесь. Я – всюду и всегда. Я в сердце – счастьем и страданием. Звездой в твоих глазах, когда Спешишь к любимой на свидание…
– Но я родился не вчера В краю, где каждый разбирается, Что и высокая гора На твердь земную опирается.
На что же обопрешься ты, Мой Цадастан, страна нетленная… На крылья песни и мечты! Моя обитель – вся Вселенная…
– Но существуют рубежи Меж суверенными державами! А с кем граничишь ты, скажи? Мне знать об этом не мешало бы…
– Меня на части не дели. Запомни: будто солнце светлое, Над континентами Земли Летит любовь, границ не ведая!..
– Свой дом я защищал не раз, Оборонял свой край пылающий. Но неужели нужен страж Стране любви неумирающей?..
– Да! Есть и у любви враги. Ты береги любовь, пожалуйста. Как драгоценность, береги От всех, кто на нее позарится.
ЛЮБОВЬ К ТЕБЕ
Проходят годы, отнимая и даря, То – через сердце напрямик, то стороной, И не закрыть листкам календаря Любовь, пришедшую ко мне той весной
Вес изменилось – и мечты, и времена Все изменилось – мой аул и шар земной Все изменилось. Неизменна лишь одна Любовь, пришедшая ко мне весной.
Куда вас буря унесла, мои друзья? Еще недавно пировали вы со мной. Теперь единственного друга вижу я – Любовь, пришедшую ко мне той весной.
Что ж, покорюсь я наступающим годам, Отдам им все – блеск дня и свет ночной. Лишь одного я – пусть не просят! – не отдам: Любовь, пришедшую ко мне той весной.
БРОВИ
Лба твоего просторная поляна, А чуть пониже, около нее, – Два озера, как будто два Севана. Два озера – томление мое.
На берегах прекраснейших озер – Мне каждое из них отдельно снится – Лежат всю жизнь две черные лисицы, Как будто яростный живой узор.
Хитрее нет их никого на свете. Таких лисиц попробуй обмани. Вот погляди: охотника заметив, Убитыми прикинулись они.
Меня они игрой своей не тронут, – Не зря озера страсть в себе таят! Услышав музыку, лисицы вздрогнут, Притворщицы не смогут устоять.
О, как они взмывают откровенно, Лукавинкой зазывною дразня! И как они изогнуты надменно, Когда рассердишься ты на меня.
О, как они на ласку намекают, Вздувая пламя у меня в груди! А как порою предостерегают, Безмолвно говоря: не подходи!
Я слышал много раз, что хитрость лисья Известна миру с самых давних пор. Но эти лисы – убедился лично – Хитрее всех своих живых сестер.
Завидуют им все. И даже птицы Небесные от зависти дрожат… Две черные пушистые лисицы Возле озер просторно возлежат.
Желанья их я выполняю мигом, Слежу за ними, указаний жду. Прикажут – и сражусь я с целым миром! Прикажут – бездыханным упаду!..
Спасибо вам, лисицы, от меня За то, что бережете вы озера. За то, что вы не дремлете, храня Их чистую незамутненность взора.
Спасибо вам за то, что в час, когда К озерам тем я приходил напиться, Вы тут же притворялись без труда, Что вам прекрасно в это время спится.
РАЗГОВОР
– Скажи мне, перебрав свои года, Какое время самым лучшим было?
– Счастливейшими были дни, когда Моя любимая меня любила…
– А не было ль, скажи, такого дня, Когда ты плакал, горя не скрывая?
– Любимая забыла про меня. Тот день я самым черным называю…
– Но можно было вовсе не любить! Жить без любви – и проще и спокойней!..
– Наверно, это проще. Может быть… Но в жизни Я такого дня не помню.
ВЕЧНАЯ МОЛОДОСТЬ
Любви все возрасты покорны А. Пушкин
Вот судьи выстроились в ряд, Полгоризонта заслоня. И гневом их глаза горят, А все слова летят в меня:
«Юнец, не бривший бороды, Щенок, не помнящий добра, Ответь нам: правда ли, что ты Был с женщиной в лесу вчера?..»
Я судьям отвечаю: «Да! Я многое в лесу нашел, Мальчишкою я шел туда. Оттуда я мужчиной шел!..»
Вновь судьи выстроились в ряд, Полгоризонта заслоня. И гневом их глаза горят, А все слова летят в меня:
«Забыв о седине своей И прежние забыв грехи, Шел с женщиною ты и ей Шептал любовные стихи?..»
«Да! – отвечаю судьям я, – Шел с женщиной. Шептал слова. И верил, что судьба моя Светла, пока любовь жива!..»
А судьи грозно хмурят взгляд, И снова требуют они: «Нам непонятно, – говорят, – Нам непонятно. Объясни…»
Я говорю им: – Есть любовь, И ощутив ее венец, Взрослеет запросто юнец, А старец молодеет вновь.
Становится певцом немой, Становится певец немым. Любовь – всегдашний спутник мой. Я буду вечно молодым!
УГОНЯЮТ САМОЛЕТЫ
Иногда промелькнет на страницах газет Про воздушный разбой, как нелепое что-то. Над виском у пилота – чужой пистолет: Подневольно меняется курс самолета. Знаем мы, что пилоты – не робкий народ, Подозренья в предательстве не заслужили. Улетает в чужую страну самолет, Потому что у них за спиной пассажиры. Сзади женщины, дети, младенческий писк, Все смешается в кашу и огненно брызнет… У мужчины имеется право на риск, Если риск ограничен лишь собственной жизнью. Ах, и сам я в полете, как всякий поэт, Я на поле любви намечаю посадку, Но жестокость подносит к виску пистолет, И намеченный курс я меняю с досады. Знают все, что поэты – не робкий народ, Подозренья в предательстве не заслужили, Но со мной совершают большой перелет Мои песни – родные мои пассажиры. Это дети мои. Так до риска ли здесь, Дорогая земля в ярких солнечных красках? Но законы свои у поэзии есть На ее протяженных заоблачных трассах, Ей спасенья на поле жестокости нет. Открываю вам главную сущность вопроса, Что в момент приземления гибнет поэт, Погибают и добрые песни поэта. Убери пистолетишко, времени раб, От седого виска. Я не праздную труса. Я взрываю свой лайнер – воздушный корабль, Но к любви не меняю заветного курса!