Погода какая!
С ума сойдешь!
Снег, ветер и дождь-зараза!
Как буйные слезы,
струится дождь
По скулам железного Газа.
Гости у нас.
Не такие, как ты.
Пьют водку и гложут кости.
Не слишком ли много
у нас темноты
От вас, дорогие гости?
Все пьют и жуют
и жужжат: жу-жу…
Дождь, ветер… Фонарь маячит…
На памятник Газа
в окно гляжу:
Железный! Чего же он плачет!
Мы буквы изучим на первых порах,
А после помчимся на полных парах!
Поэт вокруг своей оси
Всегда вращался, как планета, —
Ведь каждый миг душа поэта
Полна движения и сил!
…Дышу натружено, как помпа,
Дышу, осиливая грусть.
Лежу противный, будто бомба,
Не подходите — я взорвусь!
Но встану окна распахнуть —
И ветра свежесть ледяная
Звенит, волненьем наполняя
Мою прокуренную грудь.
Друзья, ко мне на этот раз!
За пару дружеских словечек
Велю зарезать двух овечек,
Вина достану — все для вас!
Для вас прочту, имея такт,
Свой стих — любимый и ударный,
Хотите — каркайте: «Бездарно!»
Простите только, что не так…
* Они поют, куют и пашут *
Они поют, куют и пашут.
Когда ж обижены за жизнь,
они кричат, руками машут,
как будто только родились!
Чего хотят они,
созданья,
с клеймом в начале и в
конце?
…Ты научись на их страданья
смотреть с улыбкой на лице.
Ты, как дурак, не прыгай в
пламя
спасать младенцев и уют,
и если надо будет знамя —
возьми,
какое подадут.
В конце концов железным матом
прокляв сожителей своих,
ты нищим будь или
богатым,
но независимым от них!
И если ты сумеешь это,
я первым буду в этот раз
за то, чтоб кончили
кастетом
тебя, глупейшего из нас!
…И все равно в динамик
хлипкий —
попробуй их останови! —
кричат отчаянные скрипки
о жажде счастья и любви!
* Встретил нас Налдеев, встретил нас Шувалов *
Встретил нас Налдеев, встретил нас Шувалов,
Собралась веселая семья:
Вадик Куропаткин, Миша Шаповалов,
Роза Хуснутдинова и я!
Вадик Куропаткин стать марксистом хочет —
Маркса поднимает он на щит.
Миша Шаповалов весело хохочет!
Роза Хуснутдинова молчит…
Ты — Передреев,
Я — Рубцов.
Давай дружить
В конце концов!
Быть может, я для вас
в гробу мерцаю,
но должен я сказать
в конце концов:
я — Николай Михайлович
Рубцов —
возможность трезвой жизни
отрицаю…
Последняя растоптана гитара,
Последняя разорвана гармонь!
Последняя красавица Тамара
Зарезана и брошена в огонь!..
Льву Чудинову
Нас на Вою
вызвал Лёва.
А на Вое
нету клёва.
Ст. Куняеву
Если жизнь начать сначала,
Все равно напьюсь бухой
И отправлюсь от причала
Вологодчины лихой.
Знайте наших разгильдяев!
Ваших, так сказать, коллег!
— Где, — спрошу я, — человек
По фамилии Куняев?
И тотчас ответят хором:
— Он в Москве! Туда катись!
И внушат, пугая взором:
— Там нельзя греметь запором
И шуметь по коридорам:
Он описывает жизнь!
И еще меня с укором
Оглядит: — Опасный вид!
Мол, начнёт греметь запором
Да шуметь по коридорам,
То-то будет срам и стыд!
Гнев во мне заговорит!
И, нагнувшись над забором,
Сам покрою их позором,
Перед тем спросив с задором:
— Кто тут матом не покрыт? —
Кроя наших краснобаев,
Всю их веру и родню,
— Нужен мне, — скажу, — Куняев,
Вас не нужно — не ценю!
Он меня приветит взглядом
И с вопросом на лице
В цэдээловском дворце
Помолчим… с буфетом рядом!