Единственным результатом социалистического устройства будет замена главного двигателя промышленного производства, личного интереса, бюрократическою рутиною и формализмом. Известно, что таковы, в большей или меньшей степени, свойства всякой бюрократии, а тем более бюрократии, обладающей монополиею. Этому злу не помогут никакие системы экзаменов, которыми предлагают заменить существующее в промышленном мире состязание. Промышленная способность доказывается не экзаменом, а практическим делом. Не помогут также награды и премии, которыми социалисты хотят заменить действие личного интереса. Известно, что в бюрократическом порядке самые награды обращаются в рутину или же, что еще хуже, становятся предметом частных происков и протекции. Это признают сами социалисты: "Общественная организация состязания, - говорит Шеффле, - способна к величайшему извращению. В особенности опасно в ней предоставление решающего голоса мало прозорливой общественной власти, которая выбирает не способнейших конкурентов, а каких-нибудь любимцев"[160]. Никакое политическое устройство не в состоянии предупредить это зло. Если в самодержавии преобладают личные интриги, то в представительном правлении к тому же самому ведет господство партий. Соединенные Штаты представляют тому живой пример. Но тут, по крайней мере, беззастенчивость партий находит сдержку в тесных границах, предоставленных правительственной деятельности. Если же личный интерес, подавленный в частной сфере, не будет иметь иного исхода, как государственное управление, и этому управлению будут настежь открыты карманы всех и каждого, то грабительству не будет конца. Едва ли можно представить себе что-нибудь ужаснее, как эксплуатация всего материального богатства страны и всего благосостояния частных лиц в пользу владычествующей партии. А к этому именно ведет социализм.
Неизбежное при социалистическом устройстве умаление производства усилится еще тем, что вместе с личною самодеятельностью будет подавлено и стремление к сбережению. К чему, в самом деле, сберегать, когда государство является не только единственным предпринимателем, но и единственным капиталистом? Все орудия производства находятся в его руках; портной не смеет приобрести себе иголку, плотник топор, земледелец соху. Социалисты не говорят, имеет ли сочинитель право писать своими перьями, или он непременно обязан употреблять казенные. Выше уже было указано на то, что подобное ограничение представляет отрицание права собственности, а вместе и подрыв семьи, неразрывно связанной с наследственною передачею приобретенного. С экономической же точки зрения подобная система ведет к уничтожению важнейших побуждений к труду и к накоплению капиталов; следовательно, она составляет существенный подрыв всему промышленному производству. Человек перестает иметь в виду будущее, обращать свои взоры вдаль, заботиться об обеспечении своих детей; он ограничивается настоящим днем. Всю заботу о будущем берет на себя всеобщий опекун и предприниматель, государство. Оно сберегает за всех, но сберегает особенным образом. Когда частный человек делает сбережение, он ограничивает собственное потребление и часть своего дохода откладывает для будущего производства; тут есть нравственный момент. Государство же, сберегая, ограничивает не собственное потребление, а потребление граждан. По сочиненному социалистами рецепту государство простым распоряжением или бухгалтерским переводом сперва выделяет из общего народного дохода то, что нужно на общественные потребности, на возобновление и умножение капитала и затем уже остальное распределяет между гражданами[161]. Спрашивается: много ли останется?
Останется тем меньше, чем больше потребуется для возобновления потраченного капитала в сравнении с частною предприимчивостью. Работник, работающий чужими орудиями, не имеет интереса в их сохранении; нужен хозяйский глаз, а тут он заменяется надзором чиновников, имеющих столь же мало интереса в деле. Не поможет и система премий и наград за сохранение орудий. Эта система в частных предприятиях приносит некоторую пользу, но она не может заменить хозяйского глаза, а при общем господстве чиновничества и она легко обратится в бюрократический формализм. Во всяком случае отсутствие хозяина, этого существеннейшего элемента всякого предприятия, непременно должно отразиться на большей трате капитала.
С другой стороны, не может не замедлиться даже естественное в прогрессивном обществе умножение капиталов, ибо социалистическое устройство в самом корне поражает не только труд, но и изобретательность. По закону справедливости новое орудие принадлежит тому, кто его изобрел, и это составляет одно из сильнейших побуждений к изобретениям. Здесь же изобретателю воспрещается обладание каким бы то ни было орудием; он не может надеяться и на частную предприимчивость, которая при существующем порядке берет испытание на свой риск и старается о введении новых изобретений с целью получить перевес над соперниками. При социалистическом устройстве изобретателю предоставляется только право представить свое изобретение правительству в надежде получить награду. Он должен подчиниться суду чиновников, которые, с одной стороны, не вправе рисковать казенною собственностью, а с другой стороны, не имеют никакого интереса в том, чтобы введено было новое производство, но весьма часто, напротив, заинтересованы в том, чтобы оно не было введено, ибо этим нарушается господствующая рутина и причиняются новые хлопоты. Понятно, что при таких условиях изобретательности полагается предел; вместо поощрения она испытывает задержку.
Наконец, и в приложении к земле отсутствие хозяина не может не отразиться вредно на производстве. Известно, какое сильное побуждение к труду составляет частная собственность. Особенно мелкий собственник старается извлечь все, что может, из принадлежащего ему клочка земли. При социалистическом порядке и этот элемент отпадает, а потому производство неизбежно должно уменьшиться.
Таким образом, уничтожение личной самодеятельности и личной собственности, неизбежно связанное с водворением социалистического строя, не может не действовать гибельно на производство. Там, где исчезает главная пружина движения, нельзя ожидать, что движение останется таким же, как и прежде. Можно сколько угодно мечтать о замене этой пружины другими; все это остается праздною мечтою, не имеющею основания ни в теории, ни в жизни.
Социалисты кафедры, не потерявшие всякого чувства правды и не закрывающие совершенно глаза на действительность, не думают даже это отрицать. Они готовы признать, что с введением социалистического порядка производство может уменьшиться; но они утверждают, что от этого выиграет распределение богатства, которое гораздо важнее, ибо оно составляет цель производства[162].
Ниже мы увидим, какими законами управляется распределение богатства; мы покажем, что то уравнение, к которому стремятся социалисты, не что иное как равенство бесправия и нищеты. Здесь достаточно сказать, что промышленным успехом может считаться лишь такое распределение богатства, которое не уменьшает производства, ибо окончательно все зависит от последнего. Производство есть первое, а распределение второе. Надобно сначала произвести достаточно вещей, а затем уже распределять произведенное. Умалять же производство ввиду лучшего распределения все равно что рубить дерево, чтобы снять с него плод. Это образ действия диких народов. Такое извращение истинных задач народного хозяйства тем менее уместно, что даже в настоящее <время> производство, при самом уравнительном распределении, по признанию самих социалистов, было бы совершенно недостаточно для удовлетворения всех человеческих потребностей. "Теперь достоверно известно, - говорит Ланге, - что масса наличных благ, разделенная между нуждающимися миллионами, никого бы не сделала счастливым"[163]. Что же будет с уменьшением производства?
Главная забота правительства при таком порядке должна будет состоять в том, чтобы народонаселение не возрастало быстрее, нежели жизненные средства; иначе произведений не достанет на всех. Эта забота будет лежать именно на нем, а не на самих гражданах, ибо с водворением социализма государство взяло на себя всеобщее производство и удовлетворение всех потребностей. Оно уничтожило в гражданах самодеятельность; оно запретило им заботиться о будущем, обеспечивать судьбу своих детей. Этим самым, в сущности, подорвана семья. Человек остался производителем детей, но судьба произведенных им на свет зависит не от него, не от того, что он для них сделает, а от того, что они получают от общества. При таких условиях нравственные сдержки размножения, заключающиеся в необходимости обеспечить детей, исчезают. А так как задержать размножение ввиду уменьшенного производства необходимо, то забота об этом всецело ляжет на правительство, которое, как всеобщий производитель, одно может расчесть, какое количество народонаселения способен пропитать получаемый им доход. Разрушивши семью, снявши с человека попечение о дестях, оно принуждено будет само вмешиваться в семейные дела, ограничивать браки, регулировать половое сожительство. И в этом, единственно оставшемся у человека производстве, личная инициатива должна будет подчиниться правительственному контролю.
161
Rodbertus-Jagetzow К. I. Zur Beleuchtung der socialen Frage. S. 29; Rodbertus-Jagetzow K. I. Zur Erklarung und Abhulfe der heutigen Creditnoth des Grundbesitzes. S. 271 и след.; Schaffle А. Указ. соч. IV. S. 224, 229.
162
Lehrbuch der politischen Oekonomie... Gnmdlegung (Ad. Wagner). § 108. S. 139; Samter. Das Eigenthum. S. 407, 415.