Выбрать главу

При объяснении этого явления недостаточно ссылаться на необходимое изощрение способностей вследствие упражнения: умственные способности, говорит нам Конт, по природе лишены энергии и употребление их человеку неприятно. Состояние диких фактически доказывает, что они могут вечно оставаться неподвижными. Для того чтобы изощрение было плодотворно, надобно, чтобы оно было направлено разумною волею к разумной цели, но это составляет уже плод развития: это именно то, чего недостает и что требуется получить.

Недостаточно ссылаться и на основной инстинкт, который влечет человека к беспрерывному улучшению своего состояния, инстинкт, из которого Конт мимоходом выводит все человеческое развитие (стр. 364). Улучшение состояния представляется всегда в виде удовлетворения наклонностей; если же преобладают наклонности неразумные, то подавление их и развитие других способностей, находящихся в состоянии оцепенения, никак не может представляться человеку желанною целью.

Что подобные объяснения не затрагивают существа дела, видно уже из того, что развитие существует и там, где нет ни изощрения способностей, ни стремления к улучшению своего состояния. Развивается и животный организм, а так как сам Конт признает человеческое развитие высшею ступенью развития органического, то очевидно, что для установления основного понятия о развитии необходимо принять в соображение оба элемента. Надобно объяснить, каким образом низшее состояние может переходить в высшее и каким образом природа данного существа, излагая собственные свои определения, может в конце явиться совершенно иною, нежели в начале. Реализм не в состоянии разрешить этой задачи. Он может только описать процесс или указать частные причины, ровно ничего не объясняющие.

Истинное объяснение заключается в метафизическом понятии о силе, действующей по внутренней цели. Это то, что в метафизике называется идеею, а в действительном мире, в единичном существе - душою, а в высшем своем проявлении, то есть в собрании разумных существ, внутренне связанных между собою, - духом. Идея как внутренняя природа вещи, долженствующая осуществиться, а потому составляющая цель развития, является сначала в смутном состоянии, где все определения содержатся только в возможности; затем она сама, пользуясь внешними условиями, излагает свои определения, до тех пор пока не будет достигнута та полнота, соединенная с высшим единством, которая представляет совершенство данной природы. В силу этих начал истинная природа развивающегося существа раскрывается только в конце, а отнюдь не в исходной точке, которая обозначает лишь первую границу движения. В органическом существе простая клеточка заключает уже в себе в скрытом виде весь последующий организм, но для физического глаза это скрытое содержание недоступно, и никакой опыт ничего тут не может обнаружить. Все это раскрывается только последующим развитием. Живущая в клеточке душа, то есть сила, действующая по внутренней цели, сама, пользуясь окружающею ее средою, создает для себя органическое тело, и это развитие продолжается до тех пор, пока не будет достигнуто полное изображение скрывавшегося в клеточке типа. Духовное развитие отличается от органического тем, что здесь тот же самый процесс совершается через посредство сознания и свободы. Поэтому движущая историею идея, которая на низших ступенях является только в виде смутного инстинкта, по мере развития сознается человеком и становится свободно избираемою целью его деятельности. Первоначально дух погружен еще в природу и находится под влиянием ее определений, но с течением времени он отрывается от этих определений и создает свой собственный духовный мир, осуществляя путем свободы то, что он есть в себе самом. На высших ступенях человек сознательно является тем, чем он инстинктивно был с самого начала своего существования, носителем идеальных начал. Человек по природе своей есть метафизическое существо, и таковым он является в истории.

Понятно, что отрицая метафизику, позитивизм не в состоянии постигнуть смысл развития. Вследствие этого и выведенный им закон исторического движения оказывается ложным. Мы видели, что Огюст Конт требует, чтобы этот закон согласовался с положительным понятием о природе человека, а так как это положительное понятие у него совершенно превратно, то и согласованный с ним закон должен быть также неверен. По учению Конта, этот закон состоит в последовательности трех периодов умственного развития: богословского, метафизического и положительного. Первый представляет младенчество человеческого рода. У человека в эту пору опытности еще нет, воображение преобладает над разумом. Поэтому он склонен представлять себе все вещи по аналогии с своею собственною личностью. Сначала он самые неодушевленные предметы принимает за живые существа. Отсюда первая ступень богословского миросозерцания - фетишизм. Впоследствии, по мере развития способности к обобщению, человек живыми существами признает уже не отдельные вещи, а общие господствующие над ними силы; это - период многобожия. Наконец, все эти отдельные силы сводятся к единству, и тогда над всем воздвигается единое, всемогущее и разумное Существо, которому поклоняется человек. Однако и тут сохраняется тот же антропоморфический характер миросозерцания, который господствовал вначале. Только по мере развития разума человек приходит к убеждению, что явления природы управляются не подобными ему существами, а вечными и неизменными законами, которых исследование одно доступно нашему разуму, тогда как причины вещей от нас скрыты. В этом состоит истинно научная точка зрения, к которой разум приходит в высшем своем развитии. Но прежде, нежели он достиг этой высоты понимания, он проходит через посредствующую ступень, где представление об управляющих явлениями живых существах заменяется смутным представлением метафизических начал, которые, однако, по самой своей шаткости и неопределенности не способны дать какую бы то ни было твердую точку опоры человеческому разуму. Значение метафизики заключается единственно в том, что она служит переходом от богословского миросозерцания к положительному. Только в последнем человеческий разум находит наконец настоящее свое средоточие[351].

Эта теория подверглась критике со стороны самих защитников опыта. Спенсер заметил, что хотя мы признаем первую причину вещей непознаваемою для разума, но это не мешает ей оставаться предметом религиозного чувства в настоящее время, так же как и в первые времена человечества. Наука никогда не может вытеснить религию, ибо отношение разума к познаваемому никогда не может заманить отношение чувства к непознаваемому[352].

Это замечание совершенно верно относительно немыслимой замены религии наукою, но оно страдает тем же недостатком, как и теория Конта, в том отношении, что она столь же мало объясняет историческое значение религии. Когда Конт выдает религию за пустой призрак, и затем распространяется о благодетельных последствиях этого призрака для первых ступеней человеческого развития, то это одна из тех несообразностей, в которые так часто впадает реализм. Пустой призрак не может быть двигателем исторического развития, ибо ничто ничего не производит. Поставить религию наряду с астрологиею и алхимиею значит ничего не понять в ее исторической роли. В религии нет даже того практического интереса, который побуждал астрологов и алхимиков к исследованиям и наблюдениям; вера в сверхъестественное действие невидимых существ избавляла, напротив, человека от необходимости изучать действительную связь явлений. Но точно так же ничего не выходит и из отношения неопределенного чувства к непознаваемому предмету. И при таком взгляде неоспоримое значение религии как великой исторической силы остается непонятным.

Это значение объясняется единственно тем, что религия есть не пустой призрак или смутное чувство чего-то неизвестного, а живое отношение человеческой души к познаваемому абсолютному. Отсюда та всеобъемлющая сила, с которою она охватывает человека, поэтому только она может сделаться началом исторического движения. И это значение не есть нечто преходящее. Религиозное стремление вытекает из глубочайших основ человеческой природы. Как метафизическое существо, которое и разумом и чувством возвышается над всем относительным, человек жаждет единения с тем абсолютным, на которое указывает ему все его естество. Поэтому религия всегда была, есть и будет коренным началом человеческой жизни.

Всего менее она может быть вытеснена опытною наукою, которая вращается в совершенно иной, гораздо более низменной сфере. Когда Конт признает познание относительного высшею ступенью человеческого развития, то это опять же идет наперекор самым коренным требованиям человеческой природы, требованиям, которые заявляются с неотразимою силою, как только человек начинает думать о себе и о мире. "Замечательно, - говорит Конт, - что вопросы наиболее радикальным образом недоступные нашим средствам: внутренняя природа существ, начало и конец всех явлений, суть именно те, которые наш ум полагает себе прежде всего в этом первоначальном состоянии, тогда как действительно разрешимые задачи считаются почти недостойными серьезных размышлений"[353]. Что же это доказывает, как не вечную принадлежность этих вопросов человеческому разуму с самых первых ступеней его развития? Во всяком случае, что бы мы ни думали о возможности удовлетворения этих требований, мы не можем не признать, что устранение их было бы подавлением не животной стороны нашего естества, как требуется указанным Контом законом развития, а именно того, что возвышает нас над животными и что связывает нас с высшим, духовным миром. Чем совершеннее человек, тем менее он может отказаться от этого глубочайшего стремления своей природы, от этой высшей печати своего духовного естества. Поэтому преобладание опытного знания никогда не может быть признано венцом человеческого развития. Оно может явиться только переходною ступенью в истории человеческой мысли, признаком, характеризующим те несчастные посредствующие эпохи, когда известное миросозерцание уже не удовлетворяет человека и вырабатывается другое, которое еще не выяснилось вполне.

вернуться

351

 Ibid. 51-ieme Lecon.

вернуться

352

 Spencer H. Reasons for dissenting from the philosophy of A. Comte // Spencer H. Essays. III. S. 75.

вернуться

353

 Comte А. Указ. соч. I. Р. 10.