— А теперь быстро переодеваемся, берем вещи и сваливаем. Делаем все тихо, без нервов и максимально быстро.
Киваю головой, мол, поняла. Бахметов не отпускает мою руку. Мы так и доходим до моей камеры за ручку. Он открывает дверь и мы заходим в камеру, в которой я провела последние дни и, надеюсь, в которую больше никогда не вернусь. Даже не верится, что у этого ада есть конец.
Вытянув из-под кровати пакет, Дамир достает оттуда вещи и кидает мне черный спортивный костюм и кроссовки. Переодевшись, перекладывает вещи в рюкзак, кидает фонарик и впихивает телефон со словами:
— На всякий случай. Если что-то случится, ты сможешь позвонить в полицию или мне. Там забит мой номер. Мы можем разделиться, меня могут… — он не договаривает, отводит взгляд, а потом твердым голосом заключает: — в общем, на всякий случай. Держись всегда рядом, не отставай и, Женя, если я скажу тебе оставить меня и бежать, то ты оставляешь и бежишь. Тебе ясно? Без лишнего геройства.
Бахметов смотрит пристально, давая понять, что не шутит и говорит абсолютно серьезно.
Смогу ли я оставить его? Смогу ли выжить без него?
— Да больно нужен ты мне, — притворно ворчу, на что Бахметов качает головой, догадываясь, что я лукавлю.
— Тогда вперед! Надеемся на лучшее, готовимся к худшему.
Чтобы разрядить обстановку, Дамир весело подмигивает и, пожалуй, впервые за несколько дней на моем лице образовывается искренняя улыбка.
Мы выходим из комнаты и двигаемся вообще в противоположную сторону от того «клуба», где проходят бои. Я мало что запомнила из этих лабиринтов, но в этом месте определенно точно не была.
Единственное, что понятно: мы не спускаемся в бункер, мы поднимаемся наверх. Ржавые лестницы, туннели, местами где-то затопленные, из-за чего нам приходится обходить. Через, должно быть, минут пятнадцать пропадает свет, и мы включаем фонарики.
Поднимаемся и поднимаемся. Ноги гудят от напряжения, но я боюсь и слова пикнуть. Буду ползти, но выберусь из этой чертовой дыры.
— Давай, пташка, последний рывок.
Дамир подтягивается на руках и вылазит на воздух из туннеля. Подав мне руку, рывком вытаскивает меня. Я сваливаюсь на колени, готовая целовать землю.
Боже, спасибо тебе! Мы за территорией колонии! Я готова пищать от восторга, не до конца веря, что все получилось. И, разумеется, по закону жанра должно было что-то случится… Все не могло пройти гладко и без заминки.
Мы уже отходим на несколько шагов от туннеля, когда из-за деревьев показывается знакомая высокая фигура. Мужчина в начищенных до блеска туфлях неспешно ступает по сырой земле. Листья шуршат под его ногами, а поза обманчиво-расслабленная.
— Далеко собрался, Баха? — невозмутимо интересуется Захар. — Признаюсь, ты меня обыграл. Как хорошо, что я быстро реагирую, правда?
Глава 22
Женя
Дамир специально становится так, чтобы загораживать меня спиной, не выказывает ни удивления, ни страха, ни злости. Он абсолютно хладнокровен, и я не могу не восхититься его стойкостью, учитывая что сама я перепугана до смерти.
Наш план катится коту сами знаете куда!
— Доброй ночи, Захар, — сдержанно отзывается Бахметов. — А ты я вижу, тоже решил прогуляться?
— Да, знаешь что-то захотелось подышать свежим воздухом. На нарах слишком жарко и душно.
И вроде говорит спокойно, но мурашки по коже бегут от одного его голоса.
— Понимаю, — участливо кивает головой Дамир, отчего челюсти Захара с силой сжимаются.
Он на грани. В ярости. Все его спокойствие наигранное. Он определенно не ожидал такой подставы. Думал, что у него с властями все на мази, но не тут-то было…
— Предлагаю прогуляться разными дорогами. Нам вряд ли в одну сторону, — сухо предлагает Бахметов, а у Захара от такой дерзости аж чуть пар из ушей не валит.
— Ты видимо не понял, щенок, с кем связался, — наступая, выплевывает сквозь зубы. — Думаешь, я не знаю, что это твоих рук дело?
— Что именно?
Губы Захара искривляются в жесткой усмешке, когда он подходит вплотную к Дамиру. И теперь я начинаю понимать, почему именно этот человек авторитет. Не огромный Пекарь, который может задавить всех своей внушительной фигурой, не мускулистый Мясник, а именно он.
У Захара тяжелая энергетика, темная. Он продал свою душу дьяволу за ту власть, что имеет. А человек без души не знает жалости и сострадания. Скорее всего он не убьет человека своими руками, не потому что слаб, а побрезгует. Мокрая работенка не для его белых рубашек и начищенных туфель. Однако именно с подачи такого человека случится теракт на огромное количество жертв, такой будет отдавать приказы выбить любой ценой из человека информацию, такой прибегнет к самому грязному шантажу и такой не пощадит даже самых близких.