Выбрать главу

Кнутъ Гамсунъ

Сочельникъ въ горной хижинѣ

Подъ Рождество выпало много снѣгу, и маленькій домикъ тамъ высоко въ горахъ едва виднѣлся изъ-подъ снѣжной пелены. Видны были только крыша и верхній этажъ. Впрочемъ, это была только хижина съ закутой для одной коровы, свиньи и овцы. Здѣсь жила зимой и лѣтомъ вся семья въ полномъ одиночествѣ.

Мужа звали Торомъ, жену Кирсти, и у нихъ было пятеро дѣтей отъ Тиміана до Кальдеи включительно. Кальдея жила внизу въ деревнѣ прислугой, а Тиміанъ добился-таки того, что дѣйствительно переселился въ Америку. Остальные трое ребятъ жили еще въ родительскомъ домѣ,- два мальчика и дѣвочка: Ринальдусъ, Дидрихъ и Томелена. Томелену звали обыкновенно просто Леной.

Какъ уже сказано, подъ Рождество выпало много снѣгу, и старый Торъ весь день разгребалъ его лопатой, такъ что почувствовалъ себя къ вечеру усталымъ и измученнымъ. Онъ уже прочелъ все, что полагалось прочесть по молитвеннику въ сочельникъ, и лежалъ теперь на кровати, покуривая трубку. Жена готовила у плиты и ходила взадъ и впередъ по комнатѣ, прибирая все къ мѣсту.

— Задала ли ты корму скотинѣ? — спросилъ Торъ.

— Ну, конечно! — отвѣтила жена.

Торъ опять съ минуту молча покурилъ и затѣмъ сказалъ, посмѣиваясь въ бороду:

— Что это ты варишь и жаришь цѣлый вечеръ, жена? Я просто не понимаю, откуда ты все это берешь!

— О, я куда богаче, чѣмъ вы всѣ предполагаете! — отвѣтила Кирста, сама смѣясь своей шуткѣ.

За ужиномъ вся семья должна была выпить по рюмкѣ водки, — такъ было изстари заведено, — и на долю Ринальдуса выпала обязанность наполнить рюмку для каждаго. Это была для него весьма торжественная минута, — онъ съ трудомъ держалъ въ своей ручонкѣ большой графинъ съ нарисованными на немъ розами. И глаза всѣхъ наблюдали за нимъ.

— Держи графинъ въ лѣвой рукѣ, когда наливаешь людямъ старше тебя! — сказалъ отецъ. — Ты ужъ достаточно великъ: тебѣ пора пріучаться быть вѣжливымъ!

И Ринальдусъ взялъ графинъ въ лѣвую руку. Онъ наливалъ съ такими предосторожностями, что право было преинтересно наблюдать за нимъ. Онъ высовывалъ языкъ, наклонялъ голову набокъ и только тогда наливалъ.

Ужинъ оказался настоящимъ пиршествомъ: оладьи съ патокой и на каждаго по цѣлому яйцу. Кромѣ того, можно было сейчасъ замѣтить, что это сочельникъ, такъ какъ подали еще хлѣбъ и масло.

Торъ передъ ужиномъ громко прочелъ молитву Лютера. Послѣ ужина маленькій Дидрихъ ошибся и подошелъ съ протянутой ручонкой благодарить за ужинъ отца и мать. Отецъ не остановилъ его ни словомъ, но, когда мальчикъ поблагодарилъ ихъ обоихъ, онъ сказалъ:

— Ты не долженъ былъ бы благодарить насъ сегодня, Дидрихъ. Въ этомъ нѣтъ, конечно, большого преступленія, но вѣдь ты знаешь, что ты долженъ благодарить насъ за ѣду наканунѣ новаго года.

И Дидриху сдѣлалось такъ стыдно, что онъ заревѣлъ, когда братъ и сестра начали надъ нимъ смѣяться.

Торъ опять легъ на кровать и закурилъ трубку, а жена стала перемывать посуду.

— Да, порядкомъ-таки выпало снѣгу, — сказала она.

— И этому, кажется, не будетъ конца! — замѣтилъ Торъ. — Смотри, луна окружена туманнымъ сіяніемъ, и вороны такъ низко летаютъ, что почти касаются земли.

— Значитъ, нечего и думать о томъ, чтобы завтра пойти въ церковь!

— Боже сохрани, ты вѣроятно не заглянула въ календарь, если надѣешься завтра на хорошую погоду!

— Нѣтъ, а что, каково предсказаніе?

— Въ томъ-то и дѣло, что оно не лучше, чѣмъ безногій теленокъ. Иначе я бы не сталъ такъ плохо отзываться о немъ.

— Ну, ты, вѣрно, только такъ говоришь!

— Подай-ка мнѣ очки, Ринальдусъ; только смотри, не урони ихъ на полъ! — продолжалъ Торъ.

И онъ еще разъ внимательно просмотрѣлъ угрожающее предсказаніе.

— На, вотъ, смотри сама! — сказалъ онъ, обращаясь къ женѣ. — Какъ видишь, не лучше того, что я тебѣ сказалъ!

— Іисусе Христе, спаси насъ всѣхъ! — проговорила Кирсти, набожно складывая руки. — Это означаетъ сильный снѣгъ, да?

— Да. Но это еще не самое дурное предсказаніе. Если ты хочешь видѣть самый грозный рисунокъ, то вотъ на, посмотри тотъ, который предсказанъ на пятое февраля, — право, ни дать ни взять такой же страшный, какъ самъ антихристъ съ двумя рогами.

— Іисусе Христе, помилуй насъ всѣхъ! А Тиміанъ-то тамъ, въ Америкѣ!

Послѣ этого восклицанія въ крошечной комнаткѣ воцарилось на время молчаніе. За окномъ начала шумѣть вьюга, взметая цѣлые сугробы снѣга. Дѣти изрѣдка обмѣнивались словами и забавлялись разными предметами, а кошка переходила отъ одного къ другому и позволяла себя гладить.

— Хотѣлось бы мнѣ знать, что ѣстъ король въ сочелышкъ! — выпалилъ, наконецъ, Дидрихъ.