Мир и любовь её памяти!
Меня учили торговой грамоте– Знать, что такое счёт, облигация,Акция, тратта, римесса, вексель…Тут ли было до латинских флексий,Сатир Ювенала иль од Горация?Страницу на́искось прочёркивал тонко,Выводил сальдо, делал транспорт,По всем законам «Двойной итальянской»Стройно цифр выводил колонкиРавнял их роты.Пулемётным треском конторских счётовРасстреливал грёз оплоты…
Бесплодно!!
Душа (что ж? пишу это старое слово —Отречься от старого мы готовы,Но новое мерим старой меркой)– Душа не хотела, чтоб я был клерком!
Как червю шелковичному тут,Аканфовый лист латыниВ питанье тому дают,Кто куколкой стать захочет,Имя которой – студент.Время какое-то минет,В беспорядке пройдутБессонные ночи,Бестолковые дни– Хризалиду покинет,Слабые крылья раскинет,Интеллигент!Полетит на огни, горящие золотом,На золото, жгучее точно огни…
У воевавшего с голодомСтудента-филолога,Читая о Галльской войне,Брал уроки латыни,Возвращаясь домойВ шесть часов со службы,От усталости в полусне…
За три месяца с малымПрочной не сладить дружбыС языком «Энеиды», «Анналов»…На экзамен понёс с собойЦезаря, Ливия, “Eheu! fugaces…”
С этим грузом в зал рекреацийN…ской гимназии войдя с волненьем,Подступил с почтеньемК воплощенью премудрости мира…
Синяя ночь вицмундира,С перьями тучек пуха,Пуговиц-звёзд золотыми гвоздямиПриколочена к глобусу брюха.
Грива и взор Зевеса —Глазам больно!Хоть их зажмуривай!Под седых усов завесой,Пожелтевшей от курева,Аромат алкогольный —Смесь шамбертена с сивухой…
Взмолнил взором Юпитер,Усы вытер,Взгромовержил: «Ну-те!»
Как вспомню о той минуте,Сердце щемит.
– За три месяца с малым,Не быв гимназистом,Можно ль стать латинистом? —Цезарь прошёл вяло,Кое-как Гораций,Но нужно признаться —Испортил всё Ливий Тит…
И воззрел Юпитер в окно на клёныНа скульптурную Зевсову гриву —Улыбнулся лениво,Вчерашнюю вспомнил попойкуИ… поставил мне тройку!
Вот и всё о том, как учился латыни,От конторской чихая пыли я.И кто в меня камень кинетЗа то, что не знаю Вергилия?
И всё же к поэту «Буколик», «Георгик»Стремлюсь порой, проклиная восторгиУрбанизма бензинно-бетонных оргий.
Зачем толпимся меж стен, зубамиГрызущих небо, сожравших дали?Зачем асфальт и гранит втопталиВ сырую мать землю? Зачем мы самиЛожью черним белизну бумаги?Зачем мы нюхаем пыль и вонь?Зачем мы слушаем лязг и стук?Зачем мы глядим на углы и кубы(Каких ещё нужно нам теорем?)Зачем? Зачем?
Вопросы тщетны и – знаю – глупы,Но что же делать, когда мне любы– Страна, раскрытая как ладонь…
На жирной грядке свежий латук…Ива над зеркалом влаги,Распустившая волосы,Расчесавшая длинные кудриЗолотым гребешком лучейНа зелёные ровные пряди…Мычанье стад на хуторе…Просторы неба, пажитей глади…Кукушки голос…Созревший колосПолей?..
Мечтать об этом сладостно и больноИ так напрасно!
Но вновь и вновь слежу невольноВ прекрасных книгах за мечтой прекрасной.
И пусть не могут говорить ВергилийСо мной, невеждой или Феокрит,Зато потомок их далёкий говорит —
Пусть Жамм, слегка неловкий от усилийБыть ясным и простым, прочтёт пред намиМолитву, чтобы в рай он мог идти с ослами.
Молитва, чтобы в рай я мог идти с ослами
О, Господи, когда пойти к Вам будет нужно,Пусть это будет в день, когда деревни в дружномНаивном празднике пылят… Хотел бы яДорогу сам избрать и, как привык, бредя,Идти, гуляя, в рай, где днём сияют звёзды.Я трость свою возьму, пойду большой дорогойИ по пути ослам, друзьям моим, скажу:Зовусь я Жамм Франсис, я прямо в рай идуЗатем, что ада нет у Господа в стране.Идёмте в рай со мной, друзья лазурных дней!Скотинки кроткие, что быстрым взмахом ухаНадеетесь прогнать удары или муху…Пусть, Боже, к Вам явлюсь меж этих тварей пленных,Склоняют и стоят, так чинно ножки сжав,Что поневоле нам становится их жаль.Пойду, и тысячи за мной ушей ослиных:Потянутся ослы, таща свой груз в корзинах,Гимнастов уличных везя в тележке скарбИль с мётлами возок иль жестяной товар.В том шествии пойдут ослицы вместе с нами,Как бурдюки полны, с разбитыми ногами,Ослы за ними вслед, одетые в штаны,Чтоб синеватых ран сочащихся, больныхНе наносили им, садясь в кружок, слепни…Позвольте, Господи, чтоб с этими осламиЯ к Вам пришёл, и пусть ведут в стране нездешнейНас ангелы к ручью, где в зарослях черешниИ там, в приюте душ, склонившись к райским водам,О, Боже, пусть ослам я сделаюсь подобен– Им, ограждающим смиренный свой уделВ предвечной доброты прозрачной чистоте!