Этот воображаемый эффект, который может ощущаться как разлад только с предвзятой точки зрения нормативности, присущей инстинкту, тем не менее определил долгую ссору, которая сейчас утихла, но разрушительные последствия которой все еще сохраняются, относительно первичной или вторичной природы фаллической фазы. Даже не считая чрезвычайной важности вопроса, эта ссора заслуживает нашего интереса из-за диалектических подвигов, на которые она обрекла доктора Эрнеста Джонса, утверждавшего, что он полностью согласен с Фрейдом, в то время как утверждал позицию, диаметрально противоположную ему, а именно ту, которая сделала его, с некоторыми незначительными оговорками, без сомнения, защитником английских феминисток, с их любимым эгалитарным принципом: "каждому свое" - для мальчиков фаллос, для девочек - с... (aux boys le phalle, aux girls le c ... ).
7. Фрейд показал, что эта воображаемая функция фаллоса является стержнем символического процесса, который завершает у обоих полов сомнение в половой принадлежности, вызванное комплексом кастрации.
Нынешнее затушевывание этой функции фаллоса (сведенной к роли партобъекта) в психоаналитическом концерте - просто следствие глубокой мистификации, в которой культура держит его символ, в том смысле, что само язычество производило его только в кульминации своих самых тайных мистерий.
Действительно, в субъективной экономике, управляемой, как мы видим бессознательным, это означающее вызывается только тем, что мы называем метафорой, в частности, отцовской метафорой
И это приводит нас, поскольку именно с миссис Макалпайн мы решили начать этот диалог, к ее потребности обратиться к "гелиолитизму", с помощью которого она утверждает, что видит кодификацию деторождения в доэдиповой культуре, в которой детородная функция отца ускользает.
Все, что можно продвинуть в этом направлении, в какой бы форме это ни происходило, лишь подчеркнет означающую функцию, которая обусловливает отцовство.
Ведь в другом споре, относящемся к тому времени, когда психоаналитики еще сомневались в своей доктрине, доктор Эрнест Джонс, сделав замечание, которое было более уместным, чем его предыдущее, привел не менее неуместный аргумент.
Касаясь, по сути, состояния верований в некоем австралийском племени, он отказывается признать, что какой-либо коллектив мужчин может не признавать тот факт, что, за некоторыми загадочными исключениями, ни одна женщина не рожает ребенка, не пережив коитуса, или даже не знать о промежутке времени между этими двумя событиями. Ибо заслуга, которая, как мне кажется, вполне законно возлагается на человеческие способности наблюдать реальное, заключается именно в том, что не имеет ни малейшего значения в этом вопросе.
Ведь если того требует символический контекст, отцовство все равно будет приписано тому, что женщина встретила духа у какого-то фонтана или скалы, в которой он якобы живет.
Именно это, безусловно, свидетельствует о том, что приписывание деторождения отцу может быть лишь эффектом чистого означающего, признанием не реального отца, а того, что религия научила нас называть Именем Отца.
Конечно, для того, чтобы быть отцом, не нужно знака, так же как и для того, чтобы быть мертвым, но без знака никто никогда ничего не узнал бы ни об одном из этих состояний бытия.
Пользуясь случаем, я хотел бы напомнить тем, кого не удается убедить искать в текстах Фрейда продолжение того просвещения, которое дают им их педагоги, как настойчиво Фрейд подчеркивает близость двух означающих отношений, о которых я только что говорил, всякий раз, когда невротический субъект (особенно навязчивый) проявляет эту близость через соединение тем отца и смерти
Как, в самом деле, Фрейд мог не признать такого родства, когда необходимость его рефлексии заставила его связать появление сигнификата Отца, автора Закона, со смертью, даже с убийством Отца - показывая тем самым, что если это убийство является плодотворным моментом долга, через который субъект связывает себя на всю жизнь с Законом, то символический Отец, в той мере, в какой он обозначает этот Закон, является мертвым Отцом.
IV путь Шребера
1. Теперь мы можем проникнуть в субъективность бреда Шребера.
Значимость фаллоса, как я уже говорил, должна быть вызвана в воображении субъекта отцовской метафорой.
Это имеет точное значение в экономике означающего, формализация которого, которую я могу не более чем обозначить здесь, но которая будет знакома тем из вас, кто будет присутствовать на семинаре, который я провожу в этом году, посвященном формациям бессознательного. А именно: формула метафоры, или знакового замещения: