"Логомахия!" - гласит строфа с одной стороны. "Что вы делаете с довербальным, жестом и мимикой, тоном, мелодией песни, настроением и аф-фективным контактом?". На что другие, не менее одушевленные, дают антистрофу: "Все есть язык: язык, когда мое сердце бьется быстрее, когда я нахожусь в состоянии аффекта, и если моя пациентка вздрагивает от пульсации самолета в зените, это способ сказать, как она помнит последний бомбовый удар". Да, орел мысли, и когда форма самолета вырезает твое подобие в ночном пронзительном свете прожектора, это ответ неба.
Однако при рассмотрении этих предпосылок никто не оспаривал использование любой формы коммуникации, к которой может прибегнуть любой человек в своих подвигах, будь то сигналы или изображения, содержание или форма, если это содержание - содержание симпатии, а добродетель не обсуждается хорошей формой.
Остается только повторить вслед за Фрейдом слова его открытия: оно говорит, и, несомненно, там, где его меньше всего ждут, а именно там, где есть боль. Если когда-то и было время, когда просто выслушать сказанное было достаточным ответом (ведь выслушать - это уже ответ), то давайте предположим, что великих гигантов первых времен, сидящих в креслах, поразило проклятие, предназначенное для титанических дерзаний, или что их кресла перестали быть проводниками благой речи, перед которой они должны были сидеть. Однако с тех пор встречи между психоаналитиком и психоанализом участились в надежде на то, что афинянин сможет достичь Афины, выйдя во всеоружии из головы Фрейда. Расскажу ли я вам о ревнивой судьбе, вечно одной и той же, которая мешала этим встречам: под маской, в которой каждый должен был встретиться со своим обещанным, увы! трижды увы! и крик ужаса при мысли об этом, другой занял ее место, тот, кто там был, тоже был не он.
Давайте же вернемся, совершенно сознательно, и вместе с истиной растолкуем, что она сказала о себе. Истина сказала: "Я говорю". Чтобы узнать это "я" по тому, что он говорит, возможно, нам следовало бы не обращаться к "я", а остановиться на угле пересечения речей. "Нет речи, которая не была бы языком" напоминает нам, что язык - это порядок, образованный законами, о которых мы могли бы узнать хотя бы то, что они исключают. Например, что язык отличается от естественного выражения и что он также не является кодом; что его не следует путать с информацией - и не забывайте об этом, когда имеете дело с кибернетикой; и что он настолько несводим к надстройке, что сам материализм, как видно, встревожен этой ересью - см. сталинскую буллу по этому вопросу.
Если хотите узнать больше, читайте Соссюра, а поскольку башня с часами может скрыть даже солнце, добавлю, что я имею в виду не подпись, которую можно найти в психоанализе, а Фердинанда, который по праву может считаться основателем современной лингвистики.
Порядок вещей
Психоаналитику должно быть достаточно легко понять фундаментальное различие между означающим и означаемым и начать использовать две непересекающиеся сети отношений, которые они организуют.
Первая сеть, сеть сигнификата, представляет собой синхроническую структуру языкового материала в той мере, в какой в этой структуре каждый элемент принимает на себя свою точную функцию, будучи отличным от других; это принцип распределения, который один управляет функцией элементов языка (langue) на его различных уровнях, от фонематической пары оппозиций до сложных выражений, разобрать устойчивые формы которых - задача самых современных исследований.
Вторая сеть, сеть означаемых, - это диахроническая совокупность конкретно выраженных дискурсов, которая исторически реагирует на первую, так же как структура первой управляет путями второй. Доминирующим фактором здесь является единство означивания, которое, как оказывается, никогда не может быть разрешено в чистое указание на реальное, но всегда отсылает к другому означиванию. Иными словами, означивание реализуется только на основе постижения вещей в их тотальности.
Его происхождение невозможно постичь на том уровне, на котором он обычно уверяет себя в свойственной ему избыточности, ибо он всегда оказывается избыточным по отношению к тому, что оставляет плавающим внутри себя.
Только означающее гарантирует теоретическую связность целого как целого. Эта адекватность подтверждается новейшим развитием науки, поскольку при рефлексии обнаруживается, что она имплицитна в первичном лингвистическом опыте.