23
— Товарищи,
Скажу как могу,
Товарищи…
(Огляделся тревожно.)
Мы с Редниковым,
Можно сказать,
В снегу
Вместе отстреливались,
Как можно.
Что же насчет
Атаманских войск,
Потанин затронут Мишкою ложно.
Потанин — мужик, товарищи, свой,
Войска ж расставляли
Где только можно.
Можно сказать…
(Ряды: — О-ё-ёй!
— Есть человек,
Да совести нету!
— Иваншин, подумай!
— Иваншин, крой!
— А сколько тебе Потанин
За это?..)
…Я — как свидетель…
По существу же,
Если колхоз — при нашей беде,
Как бы дела
Не стали хуже,
А стали хуже
Они везде.
Ваш же укор
Мне в укор едва ли, —
Чего мне стыдиться?
Какой мне стыд?
Лебяжинцы
Вон как организовали —
Народ до сих пор
Оттуда бежит.
Когда присмотреться,
Так видишь ясно —
В единоличии
Слаще жись.
Можно и порознь
Жить согласно…
(Крик из президиума:
— Стыдись!)
— Стыжуся, смотри-ка,
Пуще огня!
Знамена
От ваших дел покраснели.
Да что вы
На самом деле на меня,
Александр Иванович,
В самом деле?
Чего мне стыдиться?
Какой мне стыд?
Да что я —
В желаньях одинокий?
Да вон —
Середнячество не хотит!
В рядах
Поднялся
Седой и широкий,
В иконном окладе бороды,
И выкатил
Облегчающим лаем:
— Насчет налогов туды-сюды,
Колхоза ж действительно не желаем.
Иваншин взметнулся:
— Видишь, сласть
Колхозная как приходится людям,
На что нам сдалась Насильная власть?!
Но басом
Вывинтил злобу
Юдин.
Застлал его грудью:
— Не нравится власть?
(Почти застонав,
Надвинувшись,
Глухо.)
Так, значит,
Советская власть
Не в сласть
Тебе,
Потанинская потаскуха?
И тут же,
Губы поджав, Чекмарев
Встал, ожиданьем долгим помятый:
— Поскольку
Одергивают бедняков,
Президиум
Покидаю, ребята.
И вынул платок.
И гармонист,
Смеясь, в темноте опрокинул банку,
Поднял плечо,
Приготовил свист,
Готовый рвануть
С ладов «Иркутянку».
И гармонь —
На красной вожже
Рябая птица, —
Сдержаться силясь,
Дышала, поскрипывала,
И уже
Женатые гирьками перекрестились,
«Пора» сказав, торопя затяжку,
Шомполы щупая возле ног,
Завидев,
Что проломил Алексашка
Грудью молчанья тонкий ледок, —
Он уже выдался весь,
Готовый
Пробиться сквозь молчанье и шум,
Когда над собраньем
Многопудовый
Голос упал на весы:
— Прошу.
Голову наклоняя,
Под знамя
Шагал Ярков
С тремя сыновьями.
— Прошу…
(Гармонист опустил плечо,
Решив, что качнуться
Покамест рано.
Женатые зашептались:
— Что еще? —
Гирьки забыв
Уложить в карманы.)
24
— Прошу, —
Так сказал
Ярков Евстигней. —
Прошу разрешить
Единое слово
Сказать за себя
И своих детей.
И дали
Высказаться Яркову.
И он, смирной,
Глазами печалясь,
Гривастый,
Потанину не чета,
Вытянул среднему сыну палец:
— Игнатий Евстигнеич,
Читай!
25
Игнатий
«Пятистенный,
Железом венчанный
Дом,
После потанинского
Пятый с краю,
Со всем преимуществом
И добром,
А также двор, амбар и сараи.
Саманка, баня,
Летний загон,
Сад с сиренью
И протчей природой,
Скрытые тесом со всех сторон,
Полдесятины
Под огороды.