«Слава богу! —
Отец невесты рассуждал. —
Теперь на ровную дорогу
Я выйду: зятя отыскал...
Не столяру чета! Он, верно,
Поможет тестю... Вот что скверно —
Никак приданым не собьюсь!
Беда, к примеру! смерть боюсь!
Что, если свадьба разойдется?
Черт знает, просто сбился с ног!
Навязываю дом в залог —
И тут заем не удается!
Не скажут прямо: деньги есть
Не про твою, к примеру, честь;
Помучат болтовней, расспросом,
На что, мол, — и отправят с носом:
Свои-де нужды, извини...
Вот богачи-то! вот они!
Вот правда!.. Или попытаться
Пойти к Скобееву? Ведь жид!
Просить не стоит... и сердит...
Да бог с ним! Мне равно шататься!
Уж занимать не миновать,
Глядишь, уважит, — как узнать?»
И через час, проситель скромный,
Он у Скобеева в приемной
Ждал милости. Лакея нет,
Налево двери кабинет,
Там разговор.
«Так всё готово?» —
Звучал густой хозяйский бас
(Лукич узнал его зараз).
«Да, мне дано честное слово, —
Разбитый голос отвечал. —
Вчера и ныне хлопотал
В комиссии».
— «А! вы оттуда...
Прекрасно! стало, наш подряд...»
— «Всё подвигается покуда;
Подмазать надо, говорят.
Вы как? не прочь?»
— «Весьма приятно!
На вещи цену-то того...
Вы понимаете?»
— «Понятно.
Да не опасно ль?»
— «Ничего!
А по бумагам безусловно
В подряде вы: я под судом».
— «Как, ваше дело в уголовной?»
— «Пустяк! конечно, под сукном...
Жаль, нет войны! подряды мелки,
От мира мало нам добра!»
— «Ну, грех сказать!»
— «Всё вздор! безделки!
Нет, батюшка, не та пора!
Там видишь груды серебра!
Бывало, сердце разгорится...
Эх, мол, равно! Господь простит!
И хватишь смело, — ну и сыт:
Сундук трещит, как говорится!»
Лукич затылок почесал
И долго головой качал:
Ну, хороши, мол!
«Вы к обеду
Ко мне?» — Скобеев забасил
И гостю двери отворил.
«Не знаю... может быть, приеду», —
В раздумье бородач сказал.
Скобеев громко засвистал.
Едва свист барина раздался,
Худой и бледный казачок
Вбежал, в испуге заметался
И гостю лысому помог
Надеть шинель.
«Зачем явился? — Скобеев Лукича спросил,
В карманы руки заложил
И в мягком кресле развалился. —
Эй! Васька! трубку! Ну, зачем?»
— «Что, сударь, обнищал совсем!
Просватал дочь, нужна помога,
Целковых эдак сто взаем,
Я заложил бы вам свой дом,
Не откажите, ради бога!»
— «Просватал дочь... А что она,
Молоденькая? не дурна?»
Румяный барин улыбнулся,
Прищурился и потянулся.
«Вы всё изволите шутить...
Тут горе! смею доложить».
— «Да врешь! Когда ваш брат горюет?
Привык к безделью, пьет вино
Да ест и спит или плутует,
И только. Знаю вас давно!»
— «Все люди грешные, конечно...
Я заплачу вам через год;
Проценты вычтите вперед,
Ей-ей, вас не забуду вечно!»
— «Пожалуй, почему не так.
Ты мне заслужишь, я надеюсь...»
— «Последних сил не пожалею-с!
Вот благодетель!»
— «Вот дурак!
Ха-ха! Я с кулаками
Не связываюсь никогда!»
Лукич остолбенел...
«Да, да!
Мы, значит, черви перед вами,
И нас, как плюнуть, раздавить...
Эхма!»
— «Поменьше говорить!»
Старик взбесился:
«Ваша воля!
Прикажете, мы замолчим.
Мы что за люди? Наша доля
Терпеть. На этом и стоим».
— «Не притворяйся сиротою:
Меня не скоро проведешь!»
— «Куда мне с глупой головою
Вас проводить? Тут не найдешь,
К примеру, слова... Вы богаты,
Вы барин, честная душа, —
Я плут, на сюртуке заплаты
И в кошельке-то ни гроша,
Куда мне!.. Стало, не дадите?»
— «Не разживешься, признаюсь».
— «Я и за это поклонюсь.
Благодарю вас! извините,
Что беспокоил».
— «Краснобай!
Ну, ну! не кланяйся, ступай!
А ты мошенник, старичина!
Тварь хитрая!»
— «Благодарю,
За рысака-то вам дарю,
Раздайте нищим».
— «Вон, скотина!»
— «Испортишь кровь. Ну, что кричать!
Ведь лекаря придется звать...»
Скобеев бранью разразился:
«Эй, люди! в кнутья наглеца!..»
Старик с широкого крыльца
Сходил себе, не торопился;
Не скоро дворня собралась
И перебитой разошлась.
Дул сильный ветер. Дождик лился.
Согнувшись, в обуви худой,
Старик печально шел домой,
На перекрестке он столкнулся
С торговкой, что-то проворчал,
Посторонился, поскользнулся
И чуть средь лужи не упал.
Старуха, шамкая, сказала:
«Хренку, родимый, не возьмешь?»
— «Ну, ну! проваливай! пристала!
Без хрену горько невтерпеж...»
Меж тем по улице широкой,
Под ливнем, гнали в путь далекой
В халатах серого сукна
Толпу преступников. Она
Шла медленно, звеня цепями;
Конвой с примкнутыми штыками
Ее угрюмо окружал,
И барабан не умолкал.
«Пошел народец на работку! —
Лукич подумал. — Да, ступай...
Поройся там, руды в охотку
И не в охотку покопай...
Есть грош, достать на подаянье...
Поди, Скобеевы живут,
Их в кандалы не закуют,
Не отдадут на покаянье...
Ну, вот тебе и взял взаем!
Постой! постой!.. ведь этот дом
Купца Пучкова... Э, почтенный!
Я про тебя и позабыл!
Пучков... да! я ему служил:
Святоша, человек смиренный...
Гм... мастер, нечего сказать,
Горячий уголь загребать
Чужой рукой!»