А небо всё темнело, померкало,
Шла туча синяя с дождем,
И молния гладь Дона освещала,
И перекатывался гром.
Вдруг хлынул дождь, гроза забушевала;
Народ под кровли побежал.
«Шабаш, ребята! Песни, значит, мало!» —
Тарас товарищам сказал.
Пустился к Дону. Жилистой рукою
Челнок от барки отвязал,
Схватил весло, — и тешился грозою,
По гребням волн перелетал.
И бурлаки качали головами:
«Неугомонный человек!
Вишь, понесло помериться с волнами,
Ни за копейку сгубит век!..»
7
Одеты серые луга туманом;
То дождь польет, то снег летит.
И глушь, и дичь. На берегу песчаном
Угрюмо темный лес стоит.
Дождю навстречу, мерными шагами
Под лямкой бурлаки идут
И тянут барку крепкими плечами, —
Слабеть канату не дают.
Их ноги грязью до колен покрыты,
Шапчонки лезут на глаза,
Потерлось платье, лапти поизбиты,
От поту взмокли волоса.
«Бери причал! живее, что ль! заснули!» —
Продрогший кормчий закричал.
И бурлаки веревки натянули, —
И барка стала на привал.
Огонь зажжен. Дым в клочьях улетает;
Несутся быстро облака;
И ветром барку на волнах качает,
И плещет на берег река.
Тарас потер мозолистые руки
И сел, задумавшись, на пень.
«Ну, ну! перенесли мы нынче муки! —
Промолвил кто-то. — Скверный день!..
Убег бы, да притянут к становому
И отдерут...» — «Доволокем! —
Сказал другой. — Гуляй, пока до дому,
Там будь что будет! Уж попьем!..
Вот мы вчера к Тарасу приставали,
Куда, — не пьет! Такой чудак!»
— «А что, Тарас, ты, право, крепче стали,
— Сказал оборванный бурлак. —
Тут тянешь, тянешь, — смерть, а не работа,
А ты и ухом не ведешь!..»
Тарас кудрями, мокрыми от пота,
Тряхнул и молвил: «Не умрешь!
Умрешь — зароем». — «У тебя всё шутки.
О деле, видишь, речь идет.
Ведь у тебя — то песни, прибаутки,
То скука — шут тебя поймет!»
— «Рассказывай! Перебивать не буду...»
Он думал вовсе о другом,
Хоть и глядел, как желтых листьев груду
Огонь охватывал кругом.
Припомнил он сторонушку родную
И свой печальный, бедный дом;
Отец клянет его напропалую,
А мать рыдает за столом.
Припомнил он, как расставался с милой,
Зачем? Что ждало впереди?
Где ж доля-счастье?.. Как она любила!..
И сердце дрогнуло в груди.
«Сюда, ребята! Плотник утопает!» —
На барке голос раздался.
И по доскам толпа перебегает
На барку. «Эк он, сорвался!»
— «Да где?» — «Вот тут. Ну, долго ль оступиться!»
— «Вот горе: ветер-то велик!»
— «Плыви скорей!» — «Ништо, плыви топиться!»
— «Спасите!» — разносился крик.
И голова мелькала над волнами.
Тарас уж бросился в реку
И во всю мочь размахивал руками.
«Держись! — кричал он бедняку. —
Ко мне держись!» Но громкого призыва
Товарищ слышать уж не мог —
И погрузился в волны молчаливо...
Тарас нырнул. Уж он продрог
И был далеко. Глухо раздавался
И шум воды и ветра вой;
Пловец из синей глуби показался
И вновь исчез... Немой толпой
Стоял народ с надеждою несмелой.
И вынырнул Тарас из волн.
Глядят — за ним еще всплывает тело...
И разом грянуло: «Спасен!»
И шапками в восторге замахала
Толпа, забывшая свой страх.
А буря выла. Чайки пропадали,
Как точки, в темных облаках.
Устал пловец. Измученный волнами,
Едва плывет. Они бегут
Все в белой пене, дружными рядами,
И всё растут, и всё растут.
Хотел он крикнуть — замерло дыханье.
И в воздухе рукой потряс,
Как будто жизни посылал прощанье,
И крикнул — и пропал из глаз...
ПОЕЗДКА НА ХУТОР
(Отрывок из поэмы «Городской голова»)
Уж кони у крыльца стояли.
От нетерпенья коренной
Сухую землю рыл ногой;
Порой бубенчики звучали.
Семен сидел на облучке,
В рубашке красной, кнут в руке;
На упряжь гордо любовался,
Глядел, глядел — и засмеялся,
Вслух коренного похвалил
И шляпу набок заломил.
Ворота настежь отворили,
Семен присвистнул, — туча пыли
Вслед за конями понеслась,
Не догнала — и улеглась.
По всей степи — ковыль, по краям — всё туман.
Далеко, далеко от кургана курган;
Облака в синеве белым стадом плывут,
Журавли в облаках перекличку ведут.
Не видать ни души. Тонет в золоте день,
Пробежать по траве ветру сонному лень.
А цветы-то, цветы! как живые стоят,
Улыбаются, глазки на солнце глядят,
Словно речи ведут, как их жизнь коротка,
Коротка, да без слез, от забот далека.
Вот и речка... Не верь! то под жгучим лучом
Отливается тонкий ковыль серебром.
Высоко-высоко в небе точка дрожит
Колокольчик веселый над степью звенит,
В ковыле гудовень — и поют, и жужжат,
Раздаются свистки, молоточки стучат;
Средь дорожки глухой пыль столбом поднялась,
Закружилась, в широкую степь понеслась...
На все стороны путь: ни лесочка, ни гор!
Необъятная гладь! неоглядный простор!