Лошадиный барышник уходит.
Вбегает лошадиный барышник, весь мокрый, крича.
Лошадиный барышник
Беда! Беда! Доктор Фустиан! Эй, вы! Черт подери! Доктор Лопус и тот никогда не был таким доктором[225]! Дал мне слабительного и ослабил мою мошну на сорок долларов: только я их и видал! Да и я-то, осел этакий, не послушался его — ведь он мне не велел въезжать в воду. А мне взбрело на ум: уж, верно, у моей лошади есть какое-нибудь редкостное качество, которое он хочет от меня утаить, и, как желторотый мальчишка, я возьми да и поскачи на ней на окраину города, в глубокий пруд. Не успел я доплыть и до середины пруда, глядь, — лошади нет как нет, а я сижу на охапке сена: чуть-чуть не утоп! Но я отыщу этого доктора и заставлю его вернуть мне мои сорок долларов! А не то ему дорого обойдется эта лошадь! А, да вот и его прихвостень. Эй, вы! Фокусник! Где ваш хозяин?
Мефистофель
Что вам угодно, сударь? Вам не удастся поговорить с ним.
Лошадиный барышник
Но мне до зарезу нужно поговорить с ним?
Мефистофель
Что делать! Он спит как убитый. Зайдите в другой раз.
Лошадиный барышник
Мне надобно поговорить с ним сейчас же, а не то я разобью окно у него над головой.
Мефистофель
Говорю тебе: он не спал целую неделю.
Лошадиный барышник
Хоть бы он не спал целых семь недель, все равно мне надобно поговорить с ним!
Мефистофель
Посмотри, как он крепко спит.
Лошадиный барышник
Ну да, это он! Да благословит вас бог, мейстер доктор, мейстер доктор, мейстер доктор Фустиан! Сорок долларов, сорок долларов за охапку сена!
Мефистофель
Ты же видишь, что он тебя не слышит?
Лошадиный барышник
Эй, го-го! Эй, го-го!
(Кричит ему на ухо.)
Приснитесь же наконец! Не уйду, пока не разбужу вас.
(Тащит Фауста за ногу и, отрывает ее.)
Беда! Я пропал! Что мне теперь делать!
Фауст
О нога моя, нога! Помоги, Мефистофель! Беги за полицией! Нога моя, нога!
Мефистофель
Ну, негодяй, идем к констеблю.
Лошадиный барышник
Господи боже мой! Отпустите меня, сударь! Я вам дам еще сорок долларов.
Мефистофель
Где они?
Лошадиный барышник
Да у меня их нет с собой. Пойдемте со мной в харчевню, и я вам их отдам.
Мефистофель
Пошел, живо!
Лошадиный барышник убегает.
Фауст
Что, ушел? Счастливого пути! У Фауста нога опять на месте, а лошадиному барышнику полагается охапка сена за хлопоты. Превосходно! За эту проделку он заплатит еще сорок долларов.
Входит Вагнер.
Ну что, Вагнер, какие у тебя новости?
Вагнер
Сударь, герцог Ангальтский[226] убедительно просит вас посетить его.
Фауст
Герцог Ангальтский! Это достойный человек — и я охотно покажу ему свое искусство. Идем к нему, Мефистофель.
Уходят.
СЦЕНА 3
Дворец герцога Ангальтского.
Входят Фауст и Мефистофель. К ним выходят навстречу герцог и герцогиня.
Герцог
Честное слово, мейстер доктор, вы доставили мне изрядное удовольствие.
Фауст
Мой милостивый повелитель, я счастлив, что так вам угодил. Но, быть может, вам, ваша светлость, это ничуть не по вкусу? Я слышал, будто беременным женщинам всегда хочется лакомств или каких-нибудь изысканных блюд. Чего бы вам хотелось, ваша светлость? Скажите только, и ваше желание будет сразу же исполнено.
Герцогиня
Благодарю вас, добрый мейстер доктор. Если уж вы так любезны и хотите меня порадовать, я открою вам свое желание: будь сейчас лето, а не январь — самая глухая пора зимы, — мне ничего бы так не хотелось, как спелого винограда.
Фауст
Ах, ваша светлость, да это сущий пустяк.
(В сторону.)
Мефистофель, ступай!
Мефистофель уходит.
Даже если бы вашу просьбу оказалось куда труднее выполнить, я раздобыл бы для вас все что угодно, лишь бы доставить вам удовольствие.
Входит Мефистофель с виноградом.
Вот вам и виноград, ваша светлость. Не угодно ли отведать?
Герцог
Честное слово, мейстер доктор, больше всего меня удивляет, как вам удалось в самую глухую зимнюю пору, в январе месяце раздобыть этот виноград.
224
Христом спасен разбойник на кресте — то есть грешник может раскаяться и спастись в самый последний момент жизни. По евангельскому преданию (от Луки, XIII, 39-43), рядом с Христом на крестах были распяты два разбойника. Один из них, умирая, уверовал в Христа; за это ему было обещано вечное спасение.
225
Доктор Лопус и тот никогда не был таким доктором! — Имеется в виду придворный врач королевы Елизаветы доктор Родриго Лопес, казненный в 1594 г. как испанский шпион. Ему было предъявлено обвинение в попытке отравить королеву. Эта фраза является позднейшей вставкой, так как в то время, когда создавалась трагедия, Лопес был еще жив.