Купец
Все корабли твои пришли, Варавва,
И якорь бросили на рейде Мальты.
Товар твой прибыл к нам благополучно.
Меня купцы прислали, чтоб узнать,
Пойдешь ли сам ты уплатить в таможню.
Варавва
Так прибыл без потери весь товар?
Купец
Варавва
Ну иди и попроси купцов,
Чтоб сами они пошлину платили;
Достаточно высок там мой кредит,
И моего присутствия не нужно.
Дай шестьдесят верблюдов, тридцать мулов
И двадцать фур, чтоб привезти товар.
Не ты ль доверенный на корабле,
Не ты ли облечен моей властью?
Купец
Но пошлина одна намного больше,
Чем вся казна у городских купцов,
И потому превысит мой кредит.
Варавва
Ты скажешь — это я тебя послал.
В таможне всем мое известно имя.
Купец
Варавва
Итак, приходит кое-что,
С какого ты явился корабля?
Купец
Варавва
Не видал ли ты
Других моих судов в Александрии?
Ведь, из Египта уходя, не мог
Ты миновать тех самых мест, где морю
Нил платит дань покорною волной,
И, значит, шел в виду Александрии.
Купец
Я их не видел, не спросил о них.
Но все же удивлялись моряки,
Что ты рискнул такой богатый груз
Суденышку подобному доверить.
Варавва
Глупцы! Я знаю, что оно надежно.
Иди и разгружай скорей корабль,
Чтоб груз доставить вовремя на место.
Купец уходит.
Что ж все-таки с другими кораблями?
Входит второй купец.
Второй купец
Корабль, покинувший Александрию,
Сейчас свой якорь бросил здесь, у Мальты.
Несметные на нем пришли богатства:
Персидский шелк, и золото, и жемчуг.
Варавва
Но как же ты пришел без кораблей,
Отставших в Африке?
Второй купец
Варавва
Быть может, к Кандии они пошли
За маслом иль другим каким товаром?
Неосторожно было одному
Тебе в такой опасный путь пускаться.
Второй купец
Но нас сопровождал испанский флот,
Не отходя все время ни на лигу[249].
За ним гнались турецкие галеры.
Варавва
Они к Сицилии держали путь.
Иди и попроси моих людей
Сойти на берег, поспешить с разгрузкой.
Второй купец
(Уходит.)
Варавва
Вот так теперь на суше и на море
Богатство сундуки мне наполняет —
Блаженство, что обещано евреям,
И счастье, что изведал Авраам[250],
Чем может большим одарить нас небо,
Нас осыпая изобильем благ,
Для нас земные разрывая недра,
Моря рабами делая, а ветры
Заставив груз под парусом нести?
Меня все ненавидят за удачу,
А за богатство чтут. Так пусть уж лучше
Все ненавидят богача-еврея,
Чем жалкого еврея-бедняка!
Я в вере христиан не вижу проку,
В ней все — лишь злоба, ложь или гордыня,
Что плохо вяжется с ученьем их.
У некоторых есть, конечно, совесть,
Но их та совесть держит в нищете.
Как нация, рассеяны евреи
По странам мира. Но мы захватили
Богатств гораздо больше, чем они.
Есть Киррия Хайрим, еврей в Афинах,
Овед в Вирсавии[251], Нонс в Лиссабоне,
Я сам на Мальте, кое-кто и в Риме,
В Париже — крупные все богачи,
Крупнее, чем любой из христиан.
Но не становимся мы королями
Не по своей вине. Увы, нас мало!
Короны же приходят по наследству
Иль силой добываются. А сила,
Как слышал я, весьма непостоянна.
Хотим мы мирной власти. Возводите
На трон честолюбивых христиан,
Мне ни к чему он — нет детей и внуков.
Единственная дочь мне дорога,
Как Ифигения ее отцу[252].
Она моя наследница. Но кто там?
Входят три еврея.
Первый еврей
Не спорь со мною. Это только хитрость.
Второй еврей
Вот потому мы и идем к Варавве:
Он может дать совет в подобном деле.
А вот и он!
Варавва
В чем дело, земляки?
Зачем же вас ко мне пришло так много?
Постигло ли несчастье иудеев?
вернуться
Лига (морская) — мера длины, равна 22,26 км.
вернуться
Блаженство, что обещано евреям, || И счастье, что изведал Авраам. — По библейской легенде, родоначальнику древнееврейского народа Аврааму бог предсказал, что его потомки будут обладать богатствами; сам Авраам "был очень богат скотом, и серебром, и золотом".
вернуться
Вирсавия — (Беершеба) древний город между Мертвым морем и побережьем Средиземного моря.
вернуться
Единственная дочь мне дорога, || Как Ифигения ее отцу. — Ифигения (греч. миф.) — дочь аргосского царя Агамемнона, предводителя греков в Троянской войне. Агамемнон вынужден был принести Ифигению в жертву Артемиде, чтобы умилостивить богиню, задержавшую греческие корабли на пути в Трою. В античном мире широкую известность получила картина на этот сюжет; на ней Агамемнон изображен прячущим скорбное лицо в складки одежды. Сравнение Авигеи с Ифигенией имеет особый смысл, так как Варавве также предстоит пожертвовать жизнью дочери.