Мессер Риниери Гвиччардини был незаконным сыном мессера Луиджи Гвиччардини от связи его с рабыней Биндо Галетти по имени Маргарита, когда мессер Луиджи был морским консулом в Пизе. Он еще ребенком ушел в духовенство и, чтобы подготовиться к каноникату, сделался еще в молодости доктором церковного права; отец уже тогда доставил ему несколько бенефиций и должностей и мог доставить еще много других, но, желая усовершенствовать его в науках, послал его в Павию, когда ему исполнился двадцать один год, а через несколько лет перевел его в Пизу, где в это время вновь открылась высшая школа; и тут и там юноша больше думал об удовольствиях и увеселениях, так что толку получалось мало, и в конце концов его сделали старостой студио в Пизе, что считалось для наших граждан, учившихся там, законной долей невежд. Оставив студио, он жил, как хотел, и отправился в свои бенефиции, так как был каноником Санта Липерата, коммендатарием аббатства Сан Томмазо в Кремоне и в последние годы получал от них больше четырехсот дукатов дохода. Каноникат он получил от цеха шерстяного дела, аббатство – от герцога Галеаццо. Он был приходским священником в Кастельфальфи, получив это место от капитанов гвельфской партии[216], которым оно принадлежало, а по хлопотам Якопо Гвиччардини, бывшего тогда послом в Риме, получил от папы Павла каноникат Монте Варки. В Лукардо ему принадлежал приорат, подаренный владельцами его, семьей Макиавелли; была у него церковь, называвшаяся Фратичелли в Верчано, капелла в Лоро в Казентино, и так шли дела его до самой смерти отца. Мессер Луиджи умер в 1487 году, когда Риниери было 38 лет, и оставил ему в наследство все свое имущество. Якопо сильно негодовал, считая это распоряжение мессера Луиджи неразумным, так как мессер Риниери получал такие доходы, что в отцовском наследстве не нуждался; он знал достоверно, что это не было свободным желанием мессера Луиджи, что он поступил так по настояниям мессера Риниери и больше всего потому, что годы мессера Луиджи сильно ослабили в нем ясность ума; зная порочную природу мессера Риниери, его неприязнь к своим родственникам, легко можно была предвидеть, что после его смерти состояние это вообще уйдет из нашего рода, и потому Якопо дал понять мессеру Риниери, что он не намерен признать такое завещание. Мессер Риниери вначале сильно упорствовал, но дело после долгих споров кончилось тем, что, считаясь с весом Якопо и понимая, насколько он еще может быть ему полезен, Риниери удовольствовался пожизненным владением и пользованием домом во Флоренции, имением Каве под Флоренцией, домом в Поппиано и имением около Массы; после же смерти его половина этого имущества должна была перейти к Якопо и его наследникам, а другая половина – к наследникам Никколо, второго брата мессера Луиджи; остальное состояние, которое было невелико, разделялось уже сейчас между названными его родственниками. Таким образом мировая сделка была заключена, а немного спустя, в 1489 году умер мессер Джироламо Джуньи, архидиакон Флоренции, и в сан этот, благодаря покровительству Якопо, возведен был мессер Риниери. Ему до смерти хотелось получить епископство, и потому он вплоть до 1494 года был неотлучным придворным мессера Джованни, кардинала Медичи[217], сопровождая его в Рим и всюду, куда бы он ни направлялся; желая достойнее служить ему и понравиться этим Лоренцо Медичи, он носил одежду протонотария. Когда в 1494 году произошел переворот, мессер Риниери решил, что одной только княжеской милостью и известностью своего имени епископства не добудешь, а потому он начал копить деньги для его покупки, и когда в 1498 году надо было собирать десятину с папских диспенсаций духовенству, он был назначен папой единственным комиссаром для сбора и раскладки налога; назначение это состоялось благодаря покровительству герцога миланского и монсиньора Асканио[218], а также по хлопотам мессера Франческо Гуальтеротти, в то время нашего оратора в Риме. Дело это принесло мессеру Риниери огромную выгоду, но вместе с тем возбудило против него сильную зависть и доставило ему столько хлопот, что он через несколько месяцев для избавления себя от излишних дрязг и ради вящшего укрепления за собой этой должности согласился на то, что к нему присоединят двух флорентийских каноников. Помимо того он много лет и еще до 1494 года был вместе с мессером Пандольфо делла Луна комиссаром по налогам при студио; таким образом, благодаря своим обычным доходам и этим двум должностям, мессер Риниери в короткое время собрал: больше трех тысяч дукатов, несмотря на то, что тратил деньги широко и щедро. Считая, что по времени приходилось прикрывать свои намерения, он, несмотря на то, что много раз мог сторговать себе епископство, пропустил несколько таких случаев, в частности епископство Фьезоле, от которого его отговорил Пьеро, сын Якопо, его двоюродный брат; в конце концов, когда оказалось свободным епископство в Кортоне, мессер Риниери не устоял против искушений честолюбия и осенью 1502 года получил его от папы Александра наперекор всей своей родне и мнению людей, желавших ему добра. Стоило это ему, считая деньги, уплаченные папе и расходы на диспенсацию ввиду его незаконнорожденности, расходы на право удерживать бенефиция, а также другие необходимые и почетные траты, четыре тысячи дукатов или около того, самое же епископство не приносило и трехсот дукатов. Когда все уже было сделано, мессер Риниери, сообразив, что поведение его было неразумно, и чувствуя, насколько непривычно для него оказаться без гроша и иметь долгов на сотни дукатов, решился с горя сократить все свои расходы, отправиться в свою Кортонскую епархию и оставаться там столько времени, сколько нужно для того, чтобы не только заплатить долги, но вновь сколотить себе несколько сот дукатов. Однако судьба решила иначе, и летом 1503 года, когда он отправился по делам своим в Кремону, он от жары или от излишеств схватил изнурительную лихорадку и чуть было не умер в Ферраре на обратном пути; снова захворав, он приехал во Флоренцию и, так как болезнь его перешла в перемежающуюся лихорадку, пробыл там почти до конца января. К тому времени он выздоровел от лихорадки, но начал хворать приступами кашля, вначале до того легкими, что трудно было их заметить, но потом они усилились, началась сильная лихорадка, и в феврале мессер Риниери умер, заранее исповедовавшись и причастившись и собираясь написать завещание, в котором хотел оставить свое движимое имущество ближайшим родственникам; смерть не дала ему окончить завещание, и он оставил все наследство своей сестре, дочери мессера Луиджи, и ее наследникам; после уплаты долгов кредиторам осталось около шестисот дукатов.
216