Из разговора Отто с Матвеем:
— Матвей, скажи своим друзьям, чтобы они приходили за товаром в определенное время.
— А я знаю, когда нужно приходить? Кто его знает, когда товар принесут, когда его купят.
— Но почему ты не устанавливаешь цену? Тебя каждый может обмануть.
Матвей долго думал над этим вопросом. В таких случаях Отто говорит: «За это время может вылупиться цыпленок». В следующую встречу Матвей доложил о результате своего размышления:
— Цена у каждой вещи разная. Потому что одному она дешево досталась, а другому дорого. Потому каждый стоит на своей цене.
Устроившись в избе около окна, капитан Мясоедов целый день писал письма:
«Запомни, что с этого дня твое имя „Роза“. Тот, кто знает твое имя, может передавать тебе задания и получать от тебя донесения.
„Роза“, попробуй разведать численность фашистских войск в Опочке, их расположение, количество орудий, танков и другого вооружения.
Собирай сведения о воинских колоннах и грузах, проходящих через Опочку, записывая бортовые номера автомашин.
Помни, немецкие письма, газеты, документы представляют для нас большую ценность. Собирай их и передавай нашему связному.
Будь осторожна. Все записи храни в надежном тайнике.
Знай, что Родина не забудет тебя.
Желаю успехов. Капитан М.»
Мясоедов написал 17 таких писем. Ему надоело придумывать новые клички: «патрон», «винтовка», «боек», «курок» и пр. были им уже использованы. В 18.00 он выехал на санях с бойцом Кудряшовым и колхозником Захаровым (отцом Ольги Захаровой) в деревню Филистово. Там они крепко надрались бражкой и судили бывшего председателя колхоза «Путь Ильича» Сухорукова — новая власть назначила его старостой. Сухоруков поклялся, что будет выполнять приказы только тов. Мясоедова, о чем была у старосты взята подписка. Староста тоже напился.
Когда Матвей дает козе клок сена и веники, заготовленные в общем-то для бани, он обдумывает три перспективы:
зарезать козу на мясо;
продать ее или обменять на что-нибудь, например полушубок: зима больно морозная;
продержать Зайку до весны, а там она, может, начнет давать молоко.
Когда Матвей думает, он шумно дышит и старается на что-нибудь присесть. Коза ест, трясет бородой и напоминает Матвею кладбищенского батюшку — отца Савелия. Это мешает ему принять решение, и выходит так, как будто он выбрал третью перспективу.
Из разговора Отто с Матвеем:
Отто: «Матвей, ты плохой хозяин. Ты бросаешь помои как попало. У нас хороший хозяин делает компост».
Матвей: «Отто, компост вас не спасет».
Из письма Эммы Гарднер мужу Рихарду Гарднеру, коменданту города Опочка:
«Я думаю, что ты не рассердишься на меня за то, что я, скучая без тебя, хожу в кино так же часто, как вместе мы ходили с тобой».
Майор Гарднер отвечал:
«Я просмотрел из любопытства несколько коммунистических фильмов. Актеры, как правило, имеют вульгарные, часто опухшие физиономии. Герои ходят в грязной одежде, не застегивают пуговиц. Ими руководят люди в гимнастерках и сапогах».
(Родом капитан Мясоедов из уральской деревни Вахруши. Его отец — лесник — был убит во время Гражданской войны. Мать с тремя малыми сыновьями решила переехать на Украину. Сеня Мясоедов отстал от поезда во время налета на поезд банды и до 1924 года был босяком, гопником, вором-домушником. В 1924 году был задержан во время облавы. Навел милицию на «малину» Прохора Косого, завоевал доверие милиции, получил направление в милицейскую школу и начал путь оперативника. Накануне войны вступил в партию, во время чисток органов от врагов народа был выдвинут на руководящую работу. В начале июля 1941 года был назначен командиром спецотряда, имеющего разведывательные задачи.)
Перерождение капитана Мясоедова выразилось в том, что он фактически отстранил комиссара Попкова от руководства спецотрядом.
Из докладной записки комиссара Попкова А. С.:
«Капитан Мясоедов без должной проверки принимает в отряд окруженцев и случайную деревенскую молодежь. В общении с товарищами проявляет самодурство. Его действия также носят произвольный и случайный характер. Участием в пьянках, дебоширством дискредитирует звание командира Красной Армии и звание члена ВКП(б)… Такая пьянка состоялась в деревне Филистово, в доме колхозника Зуева…»